— Вы обещали интересный рассказ, — напомнила Ро-нит, когда они прошли уже добрых полквартала.

— Да-да, я помню, — поспешно ответил Натаниэль. — Просто собираюсь с мыслями. Я уже сказал вам, что никак не могу избавиться от полицейского взгляда на жизнь, — он улыбнулся. — Вот и сегодня тоже. Обратите внимание: от кого Гамлет впервые узнает о том, что его отец не просто умер, но убит? И что убийца — родной брат убитого, завладевший ныне короной и женой, превратившийся из дяди в отчима принцу-сироте?

— Как это от кого? От отца, естественно! — ответила Ронит.

— Как же это может быть, если отец мертв? — удивленно спросил Натаниэль. — Нет, не от отца. От призрака отца! И это ведь далеко не одно и то же. Потому что призраков не бывает. Понимаете, Ронит? Не бы-ва-ет! Возьмем, к примеру, меня. Я не стал бы расследовать преступление, узнав о нем не от очевидцев или экспертов, а от медиума на спиритическом сеансе, — он развел руками. — Выходит, то с чего все началось, сомнительно. Разве не так?

— Вы бы не стали, — иронически повторила Ронит. — Но вы же не Гамлет.

— Это верно, верно. Я не Гамлет. Гамлет верил в призраки, а я не верю. И потому хочу знать: что в действительности стоит за этим аттракционом? С чего, на самом деле, все началось?

— Что началось? — недовольно спросила Ронит. — О чем вы говорите?

— О крушении датской династии, разумеется! — невозмутимо ответил Розовски. — Как там в конце кричал красавец Фортинбрас? «Эй люди! Унесите трупы», — он вытащил сигарету, но заметив, что Ронит недовольно нахмурилась, закуривать не стал. — Поздновато явился норвежец, поздновато… Значит, так. До появления призрака были: скорбь наследника по отцу, его ненависть к матери и дяде, — Натаниэль развел руками. — Ну не взлюбил парень отчима, а заодно и к матери стал относиться хуже. Такое случается часто, и не только в королевских семьях. Плюс какие-то слухи, сплетни… Вдруг ему говорят: «По замку ночами бродит призрак — вылитый ваш отец, ваше высочество!» Принц, разумеется, тут же отправляется на общение с призраком собственного отца. И узнает страшную тайну: тот не просто умер — был отравлен. Собственным братом, ставшим вслед за тем королем…

— Вы сказали: призраков не бывает, — напомнила Ро-нит. — Ну, хорошо, предположим, — ее саму увлекла эта игра в детектив. — Что же — кто-то просто изображал из себя Призрака, чтобы вложить мысль о преступлении Клавдия в голову наследника?

— В том-то и дело!

— Но зачем? — недоуменно спросила Ронит.

— А-а, — Розовски улыбнулся. — Об этом чуть позже. Пока что давайте попробуем найти, кто же переоделся призраком?

— А что тут искать? — Ронит пожала плечами. — Первый Актер, разумеется.

Натаниэль остановился и в изумлении посмотрел на свою спутницу.

— Как вы догадались?

— Что тут догадываться? Вы же сами сказали: в сегодняшнем спектакле эти роли исполнял один и тот же человек, — ответила девушка.

— Да, действительно, — Натаниэль сконфуженно засмеялся. — Верно… Да, в Призрака переоделся Первый Актер. А как Первый Актер появился в Эльсиноре, помните?

— Конечно. Его привели Розенкранц и Гильденстерн.

— И Горацио, — добавил Розовски.

— Ну и что?

— А то, что «Мышеловка» — это ключ. Ключ, подброшенный автором для нас, зрителей. Намек: вот кто такой Призрак.

Ронит нахмурилась.

— А как же сцена в королевской спальне? — спросила она. — Помните? Принц угрожает матери шпагой, но тут вновь является Призрак и останавливает его руку.

— Да-да, — Натаниэль кивнул. — Очень хорошо, что напомнили. Разница между первым и вторым появлениями Призрака огромна. В первом случае он требует: отомсти! И не делает никакого различия между убийцей и своей бывшей женой. Это, во-первых. Во-вторых, его видят все, кто в тот момент находится рядом с Гамлетом: Горацио, Франциско, Марцелл. Так ведь? А второго призрака видит только Гамлет. Мать, королева Гертруда, изумленно и встревоженно наблюдает, как сын ее, о сумасшествии которого уже неоднократно говорилось, разговаривает с пустотой!

— Но я читала, — возразила Ронит, — что это объясняется средневековым поверьем. Будто бы призрака видит лишь тот, к кому этот призрак явился.

— А как же первая сцена? — напомнил Натаниэль. — Я ведь говорю — призрака, явившегося к Гамлету, видят все! — Он покачал головой. — Нет, в королевской спальне был совершенно другой призрак. Которого действительно может видеть только он. Ибо нам показали сцену помешательства главного героя. Именно после попытки убить собственную мать, которая виновна разве что в поспешном втором замужестве, Гамлет по-настоящему сходит с ума! — Натаниэль покачал головой. — Нет, это два разных призрака, — повторил он. — Второй — просто-напросто галлюцинация. Реален лишь первый — который сказал: «Убийца — король Клавдий! Отомсти!»

— А вы, значит, считаете это неправдой? — Ронит все еще не хотела соглашаться с версией Натаниэля. — Но ведь во время пьесы, которую специально разыгрывают актеры, — как она называется? Да, «Убийство герцога Гонзаго»… Ведь король выдал себя! Увидев на сцене действо, в деталях повторяющее его настоящее преступление, он вскочил со своего места и в гневе ушел из зала!

— Да? — насмешливо переспросил Натаниэль. — А как бы отреагировали вы на его месте? Он же не дурак, не слепой! Понимает, что ему при большом стечении народа заявили: «Ты убил короля Гамлета!» Клавдий всего лишь отреагировал на ужасное оскорбление. Между прочим, весьма сдержанно… Так вот: в этой самой пьесе-ловушке Первый Актер сыграл для Клавдия роль убитого короля. Но это уже вторично, так сказать. А первый раз ту же роль он сыграл для принца.