— Ну… Линейка, классные часы и проставление годовых отметок, и всё. Ну, еще генеральные уборки по классам, — пожала плечами пионервожатая. — А что за последний звонок? — полюбопытствовала Нина. В голосе девушки звучало предвкушение очередного необычного мероприятия.

— Это как День знаний, только школьный звонок на урок прозвенит в последний раз для выпускников. На последний урок, — уточнил я.

— И всё? — чуть разочарованно переспросила Кудрявцева.

— Это смотря как подать. Если коротко — торжественный выход десятого класса. Можно вручить похвальные листы тем, кто закончил на одни пятерки год. Красиво будет, если выпускники станцуют вальс, а потом, например, запустят в небо воздушные шары с записками, где напишут свои мечты. Что еще? — я задумался, перебирая в памяти все последние звонки из своего прошедшего будущего. — Ну, сад Победы мы уже запланировали.

— Главное, чтобы салюта не было, — хихикнула пионервожатая.

— Это точно, — хмыкнул в ответ.

— Пишем сценарий? — предложила Ниночка.

— Пишем.

И мы написали. Десятый класс, когда услышал про танец, ожидаемо всколыхнулся эмоциями: девочки обрадовались и согласились, парни высказали свое мужское «фу, мы не танцуем». Но что такое мужское «фу» против женского желания? В результате Лена Верещагина взяла на себя роль хореографа и поставила короткий, но очень красивый вальс под трогательную песню «Слышишь, тревожные дуют ветра, нам расставаться настала пора…». Песню, кстати, выбирали все вместе, чуть не переругались, но обошлось.

Седьмому классу поручили нарезать конфетти, которое планировали запустить с козырька школьного крыльца под вальс. Нарезку я планировал запихнуть в самодельные хлопушки, которые собирался сделать вместе с неугомонными семиклассниками. Во избежание, так сказать.

— Уверен, что они справятся? — сомневаясь, спрашивала Ниночка раз за разом.

— Куда ж они денутся. Пусть лучше режут под твоим присмотром мишуру, чем опять что-нибудь учудят.

Знал бы я, как ошибаюсь в своей оценке изобретательности семиклассников.

К нашему с Ниной удивлению, последний звонок мы согласовали с администрацией очень быстро. Юрий Ильич и Зоя Аркадьевна дали добро и занялись своей частью подготовки: грамоты, похвальные листы и прочий официоз. Мы же, распределив задания по классам, приступили к репетициям. Восьмиклассникам поручили сделать выпускную стенгазету с фотографиями учеников и небольшими рассказами про каждого. Девятый класс готовил прощальную песню. Я им подсказал идею, что слова можно переделать под нашу школу. Ребята с энтузиазмом принялись за дело под руководством своего классного руководителя и учителя музыки.

Шестой и пятый отвечали за украшение школьного двора: резали, клеили, собирали в гирлянду флажками. Первоклашки готовили стихи. Все шло как по маслу, работа кипела, никаких проблем не возникало. И вот наступило утро последнего звонка.

Народные школьники в парадной форме с цветами стекались стайками в школу. Во дворе наводились последние штрихи перед началом. Десятиклассники немного нервничали, повторяли движения танцевальные в нашем кабинете. Девочки успевали прихорашиваться. Парни невозмутимо наблюдали за процессом, иногда выдавая шутливые реплики. Одноклассницы фыркали и продолжали заниматься своими делами.

— Егор Александрович, можно вас на минутку! — раздался призыв из коридора.

— Иду, — откликнулся я и вышел из класса.

— Мы готовы! — радостно воскликнул Ленька Голубев. — Вот! — мальчишка показал на три бумажных пакета.

— Это что? — на всякий случай уточнил я.

— Ну, конфетти же, про запас, — пояснил предводитель юных непосед. — Показать?

— Покажи, — согласился я.

В мешках и вправду оказались нарезанная цветная бумага, и даже кусочки от дождика.

— А дождик зачем испортили? — полюбопытствовал я. — Из дома небось?

— Ну-у-у… — смущенно протянул Ленька, покосившись на Ваньку Малькова. — Это для красоты, вот, — и пацан широко улыбнулся, глядя на меня честными-пречестными глазами.

— Родители знают? — поинтересовался я.

— Ага! — дружно кивнули два архаровца, но я им не поверил. Слишком честные глаза, слишком быстрый ответ.

— Так. Стоп. На какой такой всякий случай про запас? — переспросил я.

До меня внезапно дошло, что не так. Хлопушки мы заготовили заранее, они, начиненные и подготовленные, находились под присмотром у физрука.

— Ну-у-у… там это… — Ленька дернул головой. — Девочки тоже хотят конфетти…

— Что хотят?

— Ну-у-у… это… запускать… — преданно глядя на меня, признался Голубев.

— И как это будет выглядеть? — уточнил я у предводителя жеребцовских команчей.

— Ну… мы это…, а они… стрелять будем… это… на линейке… ну… а они значит… это… снизу, вот… кидать будут…

Я представил шоу с разбрасыванием из пакетов нарезанных блесток, посмотрел на мальчишек, понял, что вопрос жизни и смерти, и согласно кивнул.