— Егор, ты издеваешься? — Лиза отмерла, поудобней перехватила костыль, оставшись стоять посреди больничного коридора. — Егор? Что за чушь ты несешь? — еще настойчивей спросила Баринова, кинув короткий взгляд на Гриневу, затем вопросительный на медсестру.

Зинаида от изумления аж приподнялась над стулом, да так и зависла, разглядывая меня во все глаза, приоткрыв напомаженный ротик.

— Это что такое? — рявкнула Баринова, в упор глядя на медсестру. — Что с ним?

— Э-э-э… — заблеяла работница уколов и капельниц.

Я вежливо улыбнулся и в свою очередь поинтересовался у растерянной медсестрички.

— Зиночка, вы не подскажете, кто это? — кивком указал на потрясенную Лизавету.

Баринова раскрыла рот, но ту же закрыла, прикрыла ресницы, через секунду распахнула и уставилась на меня во все глаза. Потрясение на Лизином лице доставило мне истинное удовольствие. Не только она имеет актерские способности.

— Что? Ик… Ой… — от неожиданности медсестричка икнула, смутилась, прикрыла рот ладошкой и плюхнулась обратно на стул. — Но… как же так… Егор Александрович, что с вами? — с тревогой в голосе поинтересовалась Зина, переводя взгляд с меня на Баринову, обратно на меня, потом на Оксану. — Гражданочка, вы что с ним сделали? — сдавленным голосом просипела медсестра. — Он же… нормальный был! А теперь вот!

Зинаида трагически махнула рукой в мою сторону.

— Ничего, — пожала плечами Гринева, с трудом сохраняя невозмутимое выражение на лице. Сначала, когда я разыграл потерю памяти, Оксана изумилась, но тут же сориентировалась и подыграла.

— Как это ничего? — начала заводиться медсестра. — Он же… Егор Александрович с утра все помнил! Ушел с вами! А вернулся и все! — воскликнула Зиночка.

— Что все? — громким шёпотом уточнила Лизавета, таращась на меня испуганным взглядом.

— Вообще все! — обречённо отрезала Зиночка. Глаза впечатлительной медсестры наполнились слезами. Кажется, я передавил трагическую ноту.

— Егор… — с ужасом глядя на меня, судорожно выдохнула Лизавета. — Что с тобой? Пожалуйста, скажи, что ты меня помнишь! — взмолилась бывшая невеста. — Ты!

Палец Бариновой обвиняюще ткнулся в сторону Оксаны.

— Что ты с ним сделала, стерва? А еще врач называется! Милицию! Вызывайте милицию! Она его упоила! — истерично взвизгнула Лиза.

М-да, скорость перепадов настроения у Лизаветы как у хорошего автомобиля, за секунду от радости к гневу и обратно.

Оксана с тревогой на меня покосилась, я едва заметно качнул головой.

— Зиночка, похоже, гражданке плохо, ей бы успокоительного, а еще лучше укольчик. Организуете? — уверенно заговорил я, обернувшись к медсестре.

— Но, Егор Александрович… Вы… Почему вы меня помните, а свою невесту забыли? Что с вами? — хныкнула Зина.

В голове Зины никак не укладывалось, что происходит. То ли незнакомая девица на костылях, которая пришла ко мне, ее обманула, назвавшись моей невестой. То ли со мной на самом деле что-то произошло, и теперь я не помню, кто передо мной стоит. А это чревато последствиями, пациент потерял память находясь на стационарном лечении.

— Все в порядке, Зиночка. Не волнуйтесь, — успокоил я медсестру. — Помогите гражданочке, а то она вам всех пациентов перебудит своими воплями. Кажется, приемные часы уже закончились?

— Ты… ты… Егор!

Кажется, Баринова начала догадываться, что я ее разыгрываю.

— Зинаида, у вас посторонний в отделение. Причем буйный посторонний, — строго повторил я.

— Ну… да… — растерянно пролепетала Зиночка. — Гражданка, прекратите орать… Хотите воды? — собирая в кучку мысли, характер и напористость, промямлила медсестра, переводя ошалелый взгляд на еще более ошарашенную Лизавету.

— Оксан, давай к Ивану. Извини, проводить не смогу, — шепнул я, поворачиваясь к Гриневой.

— Егор, ну зачем? — едва слышно произнесла Оксана, качая головой. — Она же любит тебя, зачем ты издеваешься?

В интонациях фельдшерицы мне послышались нотки осуждения.

— Не любит, Ксюша. Это не любовь. Это одержимость от невозможности заполучить желаемое, — уверенно произнес я, прямо глядя в глаза Гриневой. — Все, ступай.

Я легонько подтолкнул девушку в сторону выхода из отделения.

— Завтра не жди, у меня санитарный день. Будем в фельдшерском пункте прибираться, — сделав пару шагов, торопливо проговорила Оксана. — Вечером заскочу, если получится с кем-нибудь договориться, чтобы повезли… — противореча сказанному, заверила меня Гринева.

Оксана, коснулась ладошкой моей щеки, задержалась на секунду, развернулась и пошла прочь из отделения. Проводив девушку взглядом, я обернулся к истерящей Бариновой, которая одновременно требовала милицию, врача, всех наказать, и грубо поинтересовался: