Правда, с последним неплохо помогал Павел Горчаков, который предложил Лизе свою дружбу в момент расставания с Егором. И которого Елизавета по глупости посчитала более перспективным, чем Зверев. Оказалось, юноша талантлив в одном: умеет хорошо прогибаться и подстраиваться. Как выразилась Аглая: «Хорошо язык заносит, далеко пойдет». В остальном Павел оказался скучной посредственностью.

Горчаков рассчитывал удачно жениться на дочке известных родителей и строить карьеру под крылом у тестя с тещей. Одного не отнять у Павла Горчакова, юноши из приличной интеллигентной семьи: умение собрать информацию, писать курсовые работы на основе черновых мыслей. Своих любопытных идей у Горчакова отродясь не было, но Павел умело пользовался чужими наработками, выдавая их за свои.

— Мое слово против слова какого-то Васи Пупкина из Тмутаракани, — хвастался он Лизавете, рассказывая, скольких облапошил за студенческие годы.

Нынче Павел успешно работал над диссертацией, идею которой тоже позаимствовал у кого-то из бывших однокурсников.

— Так что там со Зверевым? — поблагодарив кивком жену, поинтересовался Юрий Георгиевич, беря в руки газету.

— Это я читала, папа, извини, — торопливо извинилась Лизавета, заметив, как отец недовольно поморщился, заметив, что прессу кто-то уже читал до него.

— Ничего страшного, дочь, — благодушно улыбнулся Юрий Георгиевич.

Лиза выдохнула, сообразив, что отец не будет ругаться.

— Зверев… хм… хм… надо же… хм…

Над столом повисло молчание, прерываемое только хмыканьем Юрия Георгиевича, который внимательно изучал газету. Лиза нервно отщипывала кусочки булочки. Заметив, что мать смотрит недовольно в ее сторону, Баринова младшая опустила глаза, заметила крошки вокруг своей тарелки, покраснела, торопливо смахнула хлеб в ладошку, чем вызвала еще один недовольный взгляд.

— Ступай, помой руки, — мягко приказала Ирина Владимировна. — Аглая, поменяй Лизе тарелку, — велела помощнице.

Через секунду бесшумно появилась Аглая, забрала посуду с покромсанной булочкой, поставила чистую, подлила кофе старшим Бариновым и также бесшумно удалилась. Через минуту в столовую вернулась Лизавета, чинно присела на свое место и с нетерпением уставилась на отца.

Юрий Георгиевич неторопливо свернул газету, отложил в сторону и с невозмутимым видом принялся поглощать английский завтрак. Неизменная овсянка, вареные вкрутую яйца, поджаренный бекон и румяные тосты с маслом и джемом, именно так представлял себе Баринов настоящий завтрак аристократа. Если бы кто-нибудь вздумал пошутить по этому поводу, Юрий Георгиевич нашел бы, что ответить возмутителю спокойствия. «Простая советская пища, вкусная и полезная», — вот что сказал бы товарищ Баринов, министр средней руки, недоброжелателю.

И какая разница, что бекона в простой советской семье никто и не видывал.

— Папа, — нетерпеливо начала Лизавета.

— Не мешай отцу, он ест, — остановила дочку Ирина Владимировна.

— Далеко пойдет, — констатировал Юрий Георгиевич, отставляя тарелку и принимаясь за кофе, разворачивая вторую газету.

— Думаю, Лизавете необходимо наладить с мальчиком доверительные отношения, — заметила Ирина Владимировна. — Конечно, после того, что она устроила… — Короткий недовольный взгляд на дочь, легкое пожатие плечами, и Баринова вернулась к кофе. — Это будет достаточно сложно. Но, уверена, я что-нибудь придумаю.

— Не собираюсь я ни с кем выстраивать отношения! — вспыхнула Лиза. — Мы расстались! Окончательно! Он! Он невыносим! А эта его деревенская докторша! И эти его невозможные деревенские дурачки! Один Митрич чего стоит!

Имя дяди Васи Лизавета буквально выплюнула.

— А этот… как его… ну, который предложил тебе этот дурацкий план с беременностью, — скривился Юрий Георгиевич.

— Не стоит, Юра, — отставляя чашку, высказалась Ирина Владимировна. — Я слышала, его отстранили от должности. За него взялись по партийной линии. Говорят, у них там в этом лошадином колхозе парторг просто зверь, бывший разведчик. Долго выжидал, и вот, наконец, поймал рыбку в мутной воде.

— Лошадином? — удивился Юрий Георгиевич, глянув на жену.

— Село Жеребцово, — пояснила Лиза.

— Нет, — вдруг сказал глава семейства. — Ирина, думаю, тебе придется налаживать отношения с молодым человеком. Пригласи его в свою школу для, так сказать, обмена опытом.

— Мне? — изумилась Ирина Владимировна. — Юрий, как ты себе это представляешь? Какой опыт этот мальчик может передать мне и моей школе? Лучшей школе Москвы, прошу заметить. Мальчик из деревни!

— Вот что ты сделаешь, дорогая, — отставляя пустую чашку на стол, начал Юрий Георгиевич. — Устрой-ка юноше приглашение в Москву на учительскую конференцию, присмотрись к нему, пригласи на экскурсию в свою школу, поинтересуйся его наработками. Стоит признать, его идеи отличаются новизной и там… — Баринов многозначительно задрал к потолку указательный палец. — Оценили новый подход. Инновации нынче приветствуются. Мы должны быть первыми, кто соберет команду молодых талантливых педагогов под свое крыло. Необходимо идти в ногу со временем, совсем немного опережая его. Ты согласна, дорогая?

— Вполне, — немного подумав, кивнула Ирина Владимировна.

— Аделаида Артуровна ожидает вас, — кивнула строгая молоденькая девушка, которая работала секретарем у товарища Григорян.

— Спасибо, — чуть нервно поблагодарила Зоя Аркадьевна, поднимаясь со стула, одергивая юбку и пиджак. Подхватив сумочку, товарищ Шпынько уверенно шагнула к дверям, что вели в кабинет куратора жеребцовской школы.

Аделаида Артуровна, к тому же, являлась заместителем начальника образования, именно с ней и решила поговорить Зоя Аркадьевна в первую очередь.