Затем приподнялся, и нежно поцеловал в губы.

— Мне приятно в любом случае, а особенно в том, когда ты так хрипло стонешь на мне, любовь моя.

После этих интимных слов, что звучали для меня одновременно признанием, я обвила руками шею мужа и практически дико впилась в его губы, наш поцелуй стал глубоким и совсем развязным, я стала двигаться бёдрами, подбирая движения, ориентируясь на свои ощущения. Мужчина же подо мной звучал как лучшая музыка, услаждая мой слух низкими бархатистыми стонами, попутно крепко удерживая меня на себе и двигаясь навстречу, проникая максимально глубоко. Совсем мало оставалось до того, как я сорвусь в пропасть пронизанную сладким удовольствием, когда Эрбос порывисто перевернул меня на спину и стал двигаться ещё более порывисто, даже грубо. Как бы этому сильному, морально и физически мужчине не хотелось передать мне инициативу и власть над собой, но его природа противилась этому. Феец накрыл меня своим тяжёлым мощным телом, попутно настойчиво заявляя свои права на меня. Я же потерялась между вымыслом и реальностью, стремясь к вершине наслаждения и выкрикивая его имя вслух. Лавина чувственности и стойкого желания к этому мужчине, подкрепляясь теперь ещё, и мощной эмоциональной привязанностью, заставляя голову кружиться в эту самую минуту. Руки наши сплелись, подобно душам, а резкое, неимоверно острое удовольствие пронзило тело, заставляя биться меня всю в конвульсиях. Вскоре разрядка настигла и Эрбоса, заставляя двигаться резко и глубоко внутри меня. Он беспощадно наполнял меня собой, дрожа всем телом, целуя и сжимая в руках, пока последняя волна его оргазма не утихла. Затем феец обхватил моё лицо, и, глядя прямо в глаза, уже открыто признался мне в чувствах.

— Я так люблю тебя, Милли, что если ты решишь меня когда-нибудь покинуть, умру от тоски. Пообещай, что не оставишь меня.

Пелена эмоций и отголосков мощного удовольствия, заслоняющих разум, тут же спали, после этих его слов. Если можно было в этом мире перемешать нечто самое прекрасное и настолько же отвратительное, то, безусловно, Эрбос сделал сейчас именно это. Я сразу вспомнила о том, что обещать фейцам что-либо нельзя, но большую боль приносило то, что Эрбос, не догадываясь о моей просветлённости в этом вопросе, продолжал настойчиво брать с меня обещания. Да ещё в такой трепетный момент, при этом переплетая свою расчётливую хитрость со словами о любви.

— Я не буду обещать того, чего не смогу выполнить, — всё ещё заплетающимся языком, но твёрдо сказала я чистую правду. — И ты не говори о любви, не зная, что под собой подразумевает это чувство.

Сайнум — не просто праздник, отмечаемый фейри ради веселья, а самый особенный день в жизни любого юного фейца, который готовится войти в Аргум — возраст своей силы и полного обретения способностей.

И до вхождения в Аргум, фейри проявляют частично свои силы, но, то лишь малая доля от того, каким даром они наделяются в особенную ночь. Именно в неё, фейцы, достигшие возраста двадцати лет наполняются магией и полным умением ею управлять.

«Законы и порядки фейри»

Пламя:

Утро было прекрасным, ведь рядом со мной, расслабленно и сладко спала та, что навсегда пленила все мои мысли. Забрала покой и надежду на излечение от самой большой зависимости. Темные волосы в беспорядке разметались по подушке, обрамляя красивое лицо, излучающее полную безмятежность. Смотреть вот так и любоваться спящей Миллиорой, казалось, я мог бы и вечность, позволь мне это кто-то. Она была моим спасением и моей же погибелью…

Я легонько провёл кончиками пальцев по её скуле, поцеловал уголок рта и, поморщившись, она недовольно открыла глаза, в которых плескалось радужное фиолетовое море, переливаясь на солнце мириадами оттенков. Казалось, её глаза не могут стать красивее, но с каждым днём, они словно набирали красок и насыщенности, удивляя необычным цветом. Уже явно наступило позднее утро, и летние лучи щедро просачивались в нашу спальню сквозь большие арочные окна. Заметив моё трепетное внимание на себе, она слегка улыбнулась и прижалась ко мне, обнимая под одеялом и прижимаясь всем телом.

— Если хочешь, чтобы мы смогли выбраться из кровати, хотя бы к полудню, тебе нельзя вот так по-кошачьи тереться об меня.

— Я и не хочу выбираться из кровати, Эрбос. Ты разгадал меня. Сдаюсь, — игриво проговорила она мне прямо на ухо, от чего волна похоти мгновенно разлилась по телу.

— Не забыла, что за день сегодня?

Девушка сокрушительно простонала мне в шею, негодуя.

— Помню. Сегодня нам необходимо явиться к празднику во дворец. Моё платье наверняка уже доставили. Необходимо его примерить заранее…

— Милли, хочу тебя предупредить кое о чём.

— Я думала, мы обсудили уже всё о предстоящем приёме и о том, что меня там ожидает, — настороженно произнесла она и мгновенно напряглась в моих руках.

— Да. Но я знаю, кто там будет, и как сильно ты захочешь говорить с Дорном Хоггартом. Хочу попросить тебя быть с ним на расстоянии, дабы не вызывать у меня острого приступа гнева. Я не хочу портить праздник и тем более, прилюдно выяснять с кем-либо отношения.

Я старался говорить насмешливо и спокойно, но внутри меня уже переворачивались раскаленные камни ревности. Даже лишний взгляд, который моя жена могла подарить этому влюблённому в неё юнцу, обещал вывести меня из себя. Я жутко жадничал всеми её взглядами, а в особенности такими, которые были наполнены теплотой и любовью. Только совсем недавно она стала смотреть и на меня похожим образом, и я завидовал Хоггарту, ведь он успел собрать их на себе больше. Мальчишка действительно был дорог моей Милли. Явно дороже, чем я. И это было основной причиной моей всеобъемлющей ревности.

— Хорошо, Эрбос, будь, по-твоему, не буду я находиться долго возле Хоггартов. Возможно, только поздороваюсь с родителями Дорна, иначе могу их оскорбить. Надеюсь, против Лоры ты ничего не имеешь? Она тоже должна быть сегодня в замке на празднике. С будущим женихом, он феец и приглашён на Сайнум.

— Нет, против друзей женского пола я ничего не имею.

Почему-то в этот момент мне захотелось улыбаться, наверное, потому, что моя жена даже слишком легко пошла навстречу моим деспотичным законам. Я знал, они звучали угрожающе, но на самом деле берегли меня от боли.