— И пошлины, — поддакнул хозяйственный Боков. — Денежку в казну собирать там сподручно выйдет. А буде хивинцы рыпнутся, канал им перекроем. Крепость у канала — им как кость в горло встанет. Вот только пушки… Чем крепость защищать?

— Придется одну артиллерийскую роту из двух здесь оставлять, — тут же резюмировал Платов. — С головы костисто, а с жопы говнисто: и в Бухаре нам пушки пригодятся, и здесь. Ничо, Бог даст, из России крепкий сикурс пришлют — с правильной крепостной артиллерией.

— Когда это будет? — вздохнул Бузин.

— Когда будет, то не нашего ума дело, — отрубил Матвей Иванович.

— А местные орудия? Те, что в цитадели захватили? — хмуро буркнул Боков, главный заинтересант в крепостном вопросе — его прочили в хивинские генерал-губернаторы, такие разговоры среди казаков ходили.

— Мы нашли в замке 12 медных и чугунных пушек отряда Бековича, они почти век тут без дела провалялись. Карпов ими занимается, но кто знает, получится ли их в порядок привести. И лафетов у них нет, а новые сладить — то не быстро, — сообщил Денисов (1).

— Балалаечка без струн, балалаечка дристун: вот что за пушки были у хана, все никудышные! — откликнулся в своей грубой манере наш походный атаман.

Генералы рассмеялись — такой Платов им нравился больше. Но он в роль походного атамана вошел уже плотно и начал четко ставить задачи.

— Генерал-майор Боков! Тебе поручаю! Место под новую крепость выбери лично. Персам из таборов, бывшим невольникам-догма — стены копать, ров и волчьи ямы — хай свободу свою отрабатывают. Пороховой погреб ладить крепкий, с каменным перекрытием. Фасы с фланкирующими огнем возводить по науке. Бастионы с банкетами. Верки укрепить кирпичом. Магазины с продовольствием для гарнизона не меньше чем на полгода. Казармы-землянки. Баня. Госпиталь. Огороды, чтоб зеленушка под рукой была на случай цинги. В Кунграде из инвалидов и выздоравливающих составить гарнизон. Новый форт защитить полком-двумя из твоего корпуса. Назвать новую крепость российскую Орловской!

— Слушаюсь, господин походный атаман!

У меня мороз прошел по коже. Вот, вот оно мое воздействие на историю! Значит, я все же Игрок? Не было такого, чтобы Россия плотно встала на берегу Аму-Дарьи и на три четверти века раньше перекрыла кислород невольничьему среднеазиатскому мерзкому бизнесу! Сколько жизней русских сохраним! Скольких сломанных судеб избежим! Сотни тысяч!

А какая заварушка сейчас начнется в Азии, в европейских кабинетах с важными господами в париках! Это же перекройка политической карты мира!

Лишь бы удержать Хиву, лишь бы все получилось!

Шансы есть и неплохие. Главным людоловам, туркменам, хорошо по хребтине врезали. Три полка — Астаховский, Атаманский и Мироновский — железной метлой прошлись по зимовкам йомутов. Да так, что те бросились на откочевку в пустыню, в сторону Персии. Вот только отпустили их с голым задом — почти весь скот и скарб потеряли, хотя за свое дрались отчаянно, отважно и до последнего. Но не сдюжили…

— Что с Бухарой, Матвей Иванович? — вернул меня к действительности голос Андриана Карповича. — Когда в поход, как с эмиром поступим?

В Бухаре давно не было хана. Власть в ней у чингизидов перехватил узбекский род Мангитов. Потому и называли свое царство эмиратом.

— С Бухарой все сложнее, — начал Платов непростой рассказ. — Царь-батюшка повелел и Хиву, и бухарцев наказать. Да только политическая экспедиция, к походу прикрепленная, внесла поправочку. Если с ханом у нас отношения не ладились, если должок за ним, за псом шелудивым, имелся за Бековича, то Бухара к нам постоянно отправляла свои посольства, да и торговля наша с Азией через бухарцев идет. Сложно с Бухарой. И в жузах киргизских ее влияние велико. Мутил турецкий султан, когда мы его воевали, воду в Бухаре, на нас науськивал, а чрез нее — и киргизов. А эмир у нас помощи просил против персов, послов присылал. Нырнул, а зад видать: хотел, чтоб мы за него угольки из костра потягали…

— И что же будем делать? Ручкой им помашем из-за реки? Аль ждать, пока бухарцы сами прибегут пардону просить? — задал вопрос Денисов.

— Может, и прибегут. А может, и нет. Что-то слабо мне верится, чтобы они по доброй воле наших пленников освободили. Просили их, и не раз, а все без толку.

— Так, может, в рожу им дать? — по-простецки высказался Бузин, не отвыкший от вешенских станичных манер.

— Время нам выпало больно подходящее! Папаша нынешнего эмира всего ничего как копыта отбросил, свара у бухарцев из-за власти, нету промеж них согласия. Готовиться к драке нужно. Но! — поднял палец атаман. — По пескам бегать — для нас в новинку. Вот ты, Дрюня, и займись — каюки, чтобы тяжести по Аму-Дарье поднять, разведка колодцев, верблюды с лаучами опытными, бунты с провиантом по пути следования… Сам сообразишь, не дитятя.

— Понял! — кивнул головой Денисов. — Время, я так понимаю, у нас есть до осени? По жаре не попрем?

— Бой в степи вести, не на Москве портками трясти. И поспешать не след, и сиднем сидеть, — уклонился Платов от прямого ответа.

— А мне что делать? — спросил у него Бузов.

— А ты, казаче, раны свои лечи!

Генерал-майор промолчал, а Денисов не удержался от попытки вернуться к старой теме. Видно, зацепила она его крепко.

— Бухара Бухарой, но что с Индией?

— Будет день, будет пища. Придет время, и об Индии подробно поговорим, — грамотно свернул Платов сложный разговор. — Ну что? Всё обсудили? Тогда еще раз помянем нашего атамана. Петро, хорош уши греть, топай до стола, налей-ка генералам, — гаркнул Платов.