– Что за внешний вид, мистер Гушикен, немедленно помойтесь.

Раздался вопль:

– Миз Эрринг, тут стажёры друг друга убивают!

Она застонала. «Вот почему».

– Что на этот раз, Марвин? – спросила она у вбежавшего привратника, указывая на лестницу.

– Дерутся в столовой! Один придумал, как починить завесу, и они теперь дерутся за право рассказать вам и боссу!

Бекки скрипнула зубами.

– И никто не пытается их разнять? – Бекки встала, обошла стол, прислушалась, стоя у основания лестницы. Сюда доносились лишь бешеные вопли. – Они там… радуются?

Марвин вздрогнул.

– Ставки делают, кто победит.

Стажёры почти поголовно были детишками опальных дворян. Все до одного – испорченные и невыносимые. В другой раз Бекки не мешала бы им рвать друг друга на кусочки. Но одну вещь она воспринимала очень серьёзно, и это была её должность главы отдела по управлению персоналом. Её задачей было управлять всеми людьми и волшебными существами, как бы сильно они её ни раздражали.

Бекки выдвинула ящик стола, схватила золотой нож для писем и пошла к лестнице.

– Миз Эрринг? Может, позвать Бесславных?

– Незачем, Марвин, – ответила она, проходя мимо преисполненного скепсиса Блэйда. – Сама разберусь.

Тёплая рука коснулась её локтя, Бекки обернулась и увидела глаза Блэйда цвета виски и его каштановые волосы, убранные в подобие пучка.

– Дорогая Ребекка, погоди. Я схожу. Что ты собираешься там делать? По алфавиту их расставлять?

Она усмехнулась, вырвала руку и стала спускаться по лестнице.

– Что-то вроде того.

– Сможете залезть мне под юбку?

Тристан издал под кляпом некий звук. Подразумевалось «а?», но получилось сбитое с толку «хрр?».

– Чтобы достать кинжал из ножен на бедре, – пояснила она, облизывая губы и распрямляя плечи, так что грудь соблазнительно приподнялась.

Тристан решил, что этот звук проще списать на пересохшее горло, чем на воспоминание о груди Сэйдж, которое было навеки выжжено у него в мозгу. Сердце застучало быстрее, и он закрыл глаза, чтобы прогнать чёрные точки на краю поля зрения. Когда снова открыл, Сэйдж пристально смотрела на него, озабоченно нахмурив тёмные брови. Тристан качнул головой, призывая её пододвинуться поближе, и неуклюже заворочался, пытаясь приподнять подол её платья. Она ахнула, Тристан сделал вид, что не услышал ни этого, ни собственного тяжёлого дыхания, от которого трепетали ноздри.

Звук, с каким ткань ползла вверх но ноге Эви, был куда более чувственным, чем следовало бы, и Тристан уже знал, что этот шорох хлопка по обнажённой коже будет потом мучить его. Мозолистые пальцы скользнули по мягкому, нежному бедру и наткнулись на кожаный ремешок, и всё это время Злодей крепко зажмуривался.

Так она вряд ли увидит томление в его глазах.

Он вытянул из ножен кинжал, приглушённо вскрикнув от радости, но чуть не выронил, когда тот обжёг ему руку. Морщась от боли, Злодей торопливо перерезал свои верёвки, выплюнул кляп и бросил дьявольский кинжал на пол.

– Пекло! – Он схватился за ладонь, на которой проступал ожог, словно он коснулся раскалённой плиты. – Ты каждый раз обжигаешься, когда берёшь его?

Удивлённо взглянув на него, Эви озадаченно осмотрела ожог.

– Нет, мне приятно его держать. Он согревает.

Собравшись с духом, Тристан взялся за рукоять и разрезал путы Эви. Едва она освободилась, он бросил кинжал.

– Его чары определённо не сочетаются с моими.

Ну, или у клинка было к нему что-то личное.

Сэйдж потёрла следы от верёвок на запястьях и подняла ладони. Кинжал принял приглашение и бросился ей в руки, как гончая к хозяину.

«Что за чушь».

Эви покрутила клинок в руках, выговаривая ему:

– Плохой клинок, плохой!

– Сэйдж, это орудие убийства, оно не должно быть хорошим.

– Тсс, он же услышит!

Эви улыбнулась. Тристан вздохнул.

Он подошёл к решётке – старой и ржавой. Если повезёт, она легко сломается. Оглядел помещение в поисках подручного средства, но из мебели здесь были только шаткий деревянный стул и стол по ту сторону решётки, так что оставалась только грубая сила. Тристан принялся расшатывать прутья, и тут ему в голову пришла мысль, от которой он не смог избавиться.

– А когда у тебя шрам перестал болеть? – как бы между делом спросил он.

– Когда я перерезала глотку Отто Варсену, – отстранённо ответила Эви, и у Злодея внутри всё оборвалось: он понял, что так до сих пор и не спросил, как она себя чувствует. – После этого шрам перестал болеть, но теперь он покалывает и вибрирует, словно кусочек моей плоти в кинжале отвечает отметине, которую он оставил на моём теле.

– Хмм, – откликнулся он уклончиво – это был один из многих его талантов. Держась за холодные металлические прутья, он обернулся. – Жаль, что тебе пришлось убить его.