То, что Кэс неравнодушна к Пирсу, не заметил бы и слепой, но я откровенно поражена тем, как легко она решила начать отношения с горизонтальной плоскости. Или это была идея Пирса? Скорее всего. Грейсон не производит впечатление легкодоступной девушки, но, с другой стороны, если взять за основу рассуждения Теоны…

Кстати, о ней. Если Дилан здесь, то Фокс с Шоном – наедине. И наверняка не тратит время впустую. То есть, пока я сходила с ума от волнения, она развлекалась со своим парнем, забыв зачем, собственно, к нему пошла? Это вообще нормально? Возмущенно стиснув зубы, я прокручиваю в голове, как выскажу своей соседке по комнате все, что о ней думаю. И Шон тоже хорош! Подмигивает, заигрывает, а сам…

– Дерби, ты здесь? – Пирс машет рукой перед моим лицом, возвращая меня в реальность. – О чем задумалась, принцесса? И видок такой озлобленный, словно кого-то вот-вот покусаешь, – язвит он. – Ховарда приревновала?

– Пошел ты, Дилан, – агрессивно бросаю я, уязвлённая тем, что проницательный поганец попал в цель.

– Не бушуй, Дерби. Ты, конечно, красотка, но развлекаться наш Шон предпочитает с теми, кто не задирает нос.

– Да где она его задирает? – осаждает его Кэс. – Ари, не обращай на него внимания. Он… – она осекается, быстро взглянув на угрожающе набычившегося Пирса. – И не смотри на меня так. Я все равно ей скажу.

– Не смей, – шагнув к ней, рычит Дилан.

– О чем речь? – сдвинув брови, спрашиваю я, переводя взгляд с одного на другую.

– За неделю до нашего призыва, у Пирса погибла вся семья, – глухо произносит Кэс. – Его отец, вернувшись с вахты на приливной электростанции, в первую же ночь зарезал спящих жену и младшего сына, а затем вскрыл себе вены. Дилан был на смене, иначе… – она замолкает, обхватив себя руками. Честно, я в шоке и не знаю, как реагировать на услышанное. Все мои прежние версии и сложившееся мнение о Дилане рушатся на глазах.

– Знал бы, что ты такое трепло, слова бы тебе не сказал, – смерив Кэс уничижительным взглядом, рявкает Пирс. Сквозь знакомую мне циничную маску пробивается болезненное выражение всеобъемлющего горя.

– У нас нет друг от друга секретов. Она правильно сделала, – с трудом подбираю слова, и, приблизившись к Пирсу, мягко касаюсь его плеча, напряженного, словно камень. – Мне очень жаль. Я искренне сочувствую. Это ужасно… то, что ты пережил.

– Если бы я был дома, то смог бы его остановить, – дрогнувшим голосом отзывается Дилан, не отбрасывая мою руку и не пытаясь отойти.

– Ты не можешь этого знать наверняка, – качаю головой. – Есть предположения, почему твой отец… – осекаюсь, не в силах выговорить вслух крутящиеся на языке страшные слова.

– Стражи Щита сказали, что это «водная лихорадка», – отвечает за него Кэс. – Те, кто подолгу работают в открытом океане часто сходят с ума. Все начинается с легкой раздражительности, нервозности и подавленности, потом появляются паранойя и вспышки агрессии. Пару лет назад у моего отца выявляли первую стадию болезни. Он тогда пробыл в океане полгода и вернулся домой совсем другим человеком. Не спал ночами, а если и засыпал, то кричал во сне. Депрессия, апатия… – в общем, целый букет симптоматики. Папа сам обратился к врачам, и его перевели на сушу, но многие этого не делают. Боятся потерять заработок… – Кассандра отрешенно разводит руками.

– Первый раз слышу об этой болезни, – мрачно признаюсь я, ничуть не покривив душой.

– Откуда ты могла об этом узнать, принцесса? – беззлобно бросает Пирс, тяжело опускаясь на кровать и обхватывая голову руками. – Если в семье растут двое и больше детей, работать приходится в два раза больше… Будь оно все проклято, – шипит он сквозь зубы. – Отец же говорил, что устал. Говорил, что океан его не отпускает, держит мёртвой хваткой. Но я и представить не мог, что он…

Ощущение безысходности наполняет комнату, как вязкий туман. Мы с Амарой и Кэс молчим, не зная, как поддержать и утешить Пирса. Мне хочется найти хоть какие-то слова, чтобы уменьшить его боль, но что можно сказать человеку, который пережил такую трагедию?

– Оказаться здесь… понимая, что дома никто не ждет твоего возвращения, – ломаным голосом продолжает Дилан. – Что может быть хуже? Ради чего мне бороться? Ради кого выживать?

– Ты больше не один, – присев рядом с ним на кровать, Кассандра обнимает его застывшие плечи, несущие непосильную ношу для парня его возраста. – Мы – команда, Дилан, и должны сражаться друг за друга. Ты можешь рассчитывать на нас… на меня, – тихо добавляет она.

Пирс молчит, его лицо по-прежнему опущено, взгляд направлен в пол. Я вижу, как его руки медленно разжимаются, оставляя на коже ладоней бледные следы от напряжённых пальцев.

– Простите, что расклеился, – выдыхает он, устремив взгляд на Амару. – Лароссо, извини, если когда-то обидел. Я не со зла. И ты, Дерби, – Дилан переводит фокус внимания на меня. – Тебе больше всех от меня доставалось.

– Есть такое, – киваю, вымученно улыбнувшись. – Извинения приняты. Нам тут всем непросто, но тебе и Шону пришлось хлебнуть горя побольше, чем остальным. Я понимаю, Дилан… Правда, – задерживаю дыхание прежде, чем задать вопрос, ответ на который отправилась выяснять Теона, но, вероятно, отвлеклась на более важные «дела». – Скажи, это ты взял передатчик? – выдаю, глядя в потемневшие светло-карие глаза Пирса. – Клянусь, я не буду осуждать. Мне просто…