— У вас есть какие-нибудь идеи, господин архимаг? — Игнат уже успел смести свою порцию и теперь задумчиво разглядывал стены трактира.

— Нет, — коротко ответил я, вытирая хлебом подтеки желтка. — Все думаю, с чего все началось. Не бьется у меня в голове проклятие и его якобы последствия.

— Но почему?

Семушкин уже даже набрал в грудь воздуха, чтобы перечислить мне все подтверждающие факты, но тут же его закрыл рот и сник.

Вот и я о том же. Притянули все в этом городе факты под теорию и даже не пытаются взяться за проблему с другой стороны. Черти!

— И что могло быть причиной? — наконец, произнес Семушкин.

— Это ты у меня спрашиваешь? Вы почти два месяца этим занимаетесь, неужели ничего не нашли? Что говорит Аполлон Генрихович? Может, уже такое случалось?

— Он пока только ругается, — расстроенно отозвался Игнат. — Но мы теперь записываем за ним каждое слово. Вдруг что-то дельное среди брани поймаем.

— Все равно не понимаю, зачем он вам.

— Мы при нем ведем все обсуждения. Есть версия, что он все понимает, но сказать не может. Та часть мозга, которая отвечает за речь, уже не может сформировать правильные фразы и выходит… что выходит.

— Интересно узнать, есть ли в архиве информация, как ему помочь, — проговорил я, думая уже о другом. — Ладно, пошли, посмотрю ваши записи.

В голове крутилась безумная в своей простоте мысль: почему бы не спросить у духа-хранителя про артефакт? Если, конечно, кто-то делал запись по этому поводу, иначе потрачу впустую пять лет жизни.

— Игнат, ты когда-нибудь слышал, что мудрецы древности считали, что каждому живому существу отмерен одинаковый век?

— Чушь какая! Срок жизни зависит от силы магии, — не задумываясь ответит он. — Чем ее больше, тем лучше. Я вот собираюсь дожить до пятисот лет, минимум!

— Ты маг жизни, если будешь хорошо учиться, то и до семисот доживешь.

— Да что мне делать столько времени?! — искренне удивился он. — Я и не знаю, чем заняться вечером, а тут двести лет.

— Поживешь с мое, может быть, и узнаешь.

Пока мы шли до здания главного суда, Семушкин успел послать несколько писем с приглашениями на встречу. Я тоже косился наверх, но, что необычно, писем никаких не было. Очень странное ощущение.

В суд мы зашли со стороны двора. Небольшой зеленый садик со скамейками, забор, собранный из круглых досок, и дверь в форме трапеции. Нет, это здание никак не перестанет меня удивлять своим видом. Как-нибудь нужно узнать, почему его таким построили.

На сборы всех членов команды ушло еще минут сорок. Последним внесли Аполлона Генриховича, который кричал про кары небесные, чем только еще сильнее нагнетал и без того мрачную обстановку.

— Друзья, — начал Семушкин, — на сегодня задача у нас всего одна, но очень сложная. Мы должны выяснить, когда все началось.

— Так ведь год назад! — заявил Тимофей Робертович.

— Чем докажешь? — жестко спросил я.

— Так ритуал же…

— Забудь об этом. Все забудьте. Считайте, что не было этого. Есть просто город, в котором что-то происходит. Когда это началось? Мне нужны точные сведения и все события, которые выходят за рамки обычной жизни города.

— Поднятие мертвецов! — выкрикнул он.

— Нет. По последним данным, это событие не относится к интересующей нас проблеме, — отрезал я, не глянув на побледневшего Семушкина. — Еще?

— Разрушение артефактов, болезни, пропажа животных.

— Проклятье! Мы все умрем! — заорал Аполлон Генрихович, и все вздрогнули.

И это навело меня на мысль.

— Так, — сказал я, — кто помнит учебу, назовите признаки проклятия. Быстро.

— Смотря какого, — потянул Семушкин.

— Самого простого, — рыкнул я.

— Ухудшение настроения, неудачи, потеря здоровья, близких, — начал торопливо перечислять незнакомый мне рыжий парень.

Остальные кивали и смотрели на меня, мол, все сходится. Идеально, можно сказать, сходится.

— Как можно обнаружить проклятье? — я продолжал задавать вопросы.

— На объекте проклятия появляются особые метки на ауре, — ответил тот же рыжий. — Она темнеет или выцветает. Но заметно становится только по истечении времени.

— Молодец. Как звать?

— Леша… Точнее, Алексей Скворцов!

— К чему вы ведете, господин архимаг? — не удержался Семушкин. — Тут и так понятно, что все дело в проклятье!

— Глаза разуйте! Все в труху! — поддакнул Аполлон Генрихович.

— Именно, что в труху, — кивнул я. — Да, вы правы, это проклятие. И оно коснулось не людей, а всего города.

— Алексей Николаевич, — Семушкин вскочил и непонимающе посмотрел на меня. — Мы это и так знаем! Ритуал не состоялся! Над городом нависло проклятие!

— Вы в этом уверены? Всё еще? Я так не думаю. Кто-то очень хитрый решил, что сорванный ритуал — отличное прикрытие для чего-то нечто более масштабного. Иначе беды бы начали случаться сразу же.