Кот внимательно выслушал, посмотрел на меня и… кивнул.

— Его зовут Ли, — сказал я и посмотрел на пушистого, — и я надеюсь, он немного поживет с нами.

Он не ответил, а занялся рыбой. К слову, он ел уже не первый кусок и не собирался останавливаться. Даже не представляю, сколько в него влезает! Но это хотя бы могло объяснить его вес.

— Очень рад знакомству, — проговорил Григорий, смотря на то, как исчезает еда в тарелке. — Могу предложить и вам свои услуги. Помыть, подрезать когти, вычесать.

Когда он упомянул стрижку когтей, Ли мгновенно бросил рыбу, выгнулся и, вздыбив шерсть, зашипел. Разве что лапой не махнул.

— Понял, принял, осознал, — примирительно поднял руки Григорий. — Но если вдруг нужно что-то, вы только… скажите? Мяукнете? Простите, господин архимаг, — он растерянно посмотрел на меня, — как правильно?

— Ли, как правильно? Скажешь или мяукнешь? — я с любопытством посмотрел на кота и снял очередную шерстинку с камзола.

— Мяу, — важно ответил тот.

— Вот и поговорили, — улыбнулся я.

— Алексей Николаевич, вы просили собрать группу Семушкина. Прикажете уже подать карету?

— Да, самое время, — я посмотрел на кота, — Ли, едешь с нами?

Кот перестал уничтожать рыбу, в одно мгновение забрался мне на плечо и устроился с таким видом, что это я его возница. Наверное, придется заказать себе кожаную накладку, а то Ли все костюмы разорвет.

Антипкин только усмехнулся.

Мы втроем сели в карету. За тонкими стенками нашего транспорта уже начинался вечер. До начала ритуала оставалось всего несколько часов, а у меня все еще не было плана.

— Алексей Николаевич, — тихо спросил Григорий, косясь на кота. — Вы хотите его оставить?

— Это он сам решит, — я хотел пожать плечами, но не стал, Ли только задремал.

— Он немного меня пугает.

— Меня тоже, мой друг, меня тоже.

Больше мы этот разговор не поднимали. Гнетущая атмосфера давила, город будто застыл в ожидании беды, и это чувствовалось. В отсутствие людей, закрытых ставнях, тревожном лае собак. Даже фонари и те горели не все.

Когда карета остановилась возле храма, и я увидел, что группа Семушкина уже была в полном составе. Даже Аполлон Генрихович сидел на своем стуле и тряс кулаком. С дороги были слышны его проклятия.

— Демоны! Все в труху! Сломать! Сжечь! Ироды!

Антипкин удивленно на него посмотрел, и я ему коротко поведал об историке.

Наше появление на ступенях собора вместе с котом вызвало любопытные взгляды. Но никто никак не прокомментировал, кроме разве что, Аполлона Генриховича.

— Святые небеса! Тень сойдет на наш город! Прокляты будут наши души!

Впервые на моей памяти он сказал целых две осмысленные фразы. Знать бы только, к чему они относятся.

Семушкин подошел ко мне первым.

— Зачем вы нас тут собрали? Вы нашли способ, как провести ритуал? Или восстановить кристалл? Скажите, хоть что-нибудь!

Он чуть волосы на себе не рвал. Остальные выглядели не лучше: помятые, всклокоченные, с черными кругами под глазами.

— Нет, я не нашел способа, как восстановить артефакт, и не нашел украденный.

— Тогда, что случилось? — истерично выкрикнул Семушкин.

— Подождем Августа Никифоровича, — я поднял ладонь, призывая к спокойствию.

— Я уже здесь, — за спинами раздался уже знакомый баритон. — Если у вас ничего нет, то зачем все это?

Он широким жестом обвел собравшихся. На мгновение его взгляд остановился на коте у меня на плече, но служитель неба поспешно отвел взгляд.

А Ли лишь устроился поудобнее, никак это не прокомментировав.

— Я узнал в архиве, для чего на самом деле проводился ритуал. Никто из вас не догадался спросить даже! — сказал я.

— Она запросила двадцать пять лет жизни! — испуганно ответил Тимофей Робертович. — Цена запредельная! Никто из нас не был готов…

Он оборвал свою речь, но продолжение просилось одно: никто из них не был готов на такие жертвы ради других.

Интересно, почему хранитель запросила с меня меньше? Может, потому, что я задал правильный вопрос?

— Так или иначе, Август Никифорович, у меня вопрос к вам. Вы знали, для чего каждый год проводится ритуал?

— Для обновления благословения города, — уверенно ответил он. — Я занимаюсь этим всю жизнь, и ни разу у меня не возникло мысли, что это может быть чем-то другим.

— А вот ваш Семен знал, — громко сказал я, поймав взглядом тощую фигуру, которая пряталась за колонной. — Выходите!