Тварь почти полностью освободилась из каменного плена своей усыпальницы и уже была готова выйти на площадь.

— Черт, черт, черт!

Я заметил возле одно из зданий Аполлона Генриховича, который смотрел на меня и сжимал руку в кулак. Что он делает?! Почему не ушел?! Где парни из группы Семушкина? А, нашел. Они лежали без сознания рядом с ним и сломанным табуретом.

Что он хочет мне сказать?

— Дурень! Дурень! — в грохоте было сложно различить слова. — Все в труху!

В труху?

Я перевел взгляд на осколки. Что он имеет в виду?

Оглушительный рев и очередная волна силы обрушились на меня, распылив воздушную подушку и едва не размазав меня по мостовой. Спас водный хлыст Семушкина, который дернул меня вверх, промочив до нитки. Зато жив.

Осколки!

Уф, слава небу, они остались висеть в воздухе, атака монстра не задела их. Странно.

— Эй, дура! Иди сюда! — раздался крик Григория. — Давай, ко мне, я тут!

Что он творит?!

Я пригляделся и увидел, как Ли вцепился в его шею и что-то говорит ему. Раскрыл себя? Но что они задумали?

Антипкин продолжал привлекать внимание твари, размахивая руками и швыряясь зарядами воды, пытаясь достать до морды. Магией Григория монстр достать не мог, но вот ударить лапой запросто. Но тварь упорно разворачивалась к висящим в воздухе остаткам артефактам. Они чем-то ее привлекали.

— Алексей Николаевич, — крикнул мне Григорий, — я долго не смогу ее отвлекать! Думайте быстрее!

Думаю, думаю!!!

Я взмыл в небо и снова завис возле осколков. В чем же дело?!

— Да чтоб вас всех в труху! — вредный старикан заразил меня этим словом.

Стоп!

В труху! Точно!

Я собрал осколки силовым полем и сжал их магией. Во все стороны брызнул ослепительный свет, а монстр в ответ на мои действия громко взревел и взмахнул хвостом, круша им остатки собора.

Стоящие на пути маги едва успели убежать от падающих камней. Я отдельно убедился, что Григорий и кот не пострадали, и снова обратил свой взгляд на яркий блеск артефакта.

А ведь Аполлон Генрихович постоянно говорил про это! «Умрем и возродился!»

Нужно уничтожить артефакт, чтобы он появился снова! Звучало, как полный бред, но почему бы и нет?

В ослепительном свете я все еще видел отдельные фрагменты кристалла. Нужно еще больше силы.

— Помогите мне! — крикнул я, опускаясь на землю.

У меня уже не было возможности держать силовое поле, чтобы меня не размозжило случайным камнем. Через одно мгновение вокруг меня выросли три щита, один из них был и из небесной силы.

Теперь можно было сосредоточиться на кристалле. И я надавил сильнее. Света стало больше, и из моих глаз потекли слезы.

Вдруг в мое заклинание влетела колоссальное количество силы. От такой мощи у меня под пальцами образовался сгусток чистой силы. Он обжигал, давил на меня своей мощью и едва не вырывался из-под контроля.

А тварь совсем рядом со мной начала сходить с ума.

Рев, грохот, клубы пыли. Я почти перестал что-либо видеть. Земля не переставала дрожать, и я поднялся на метр в воздух.

Но и тут было не легче от витающей пыли. Даже защита магов не могла полностью убрать ее.

Сгусток все продолжал вбирать в себя силу. Он тянул ее отовсюду: из города, из магов, из меня. Разноцветные потоки стихий щедро насыщали осколки.

Перед глазами помутилось, воздушная подушка вновь рассыпалась, и я упал на мостовую, до боли ударившись коленями. Но сгусток не выпустил.

Он стал сейчас для меня всем. Больше, чем миром, больше, чем вся вселенная. Размером с небольшой мяч для игры, не больше кулака. Но сколько же в нем силы!

Что-то похожее я видел в сарайчике Эммануила Карловича.

Черт!!

— ЛОЖИСЬ!!!

Я на последних силах отшвырнул от себя сгусток и одним движением развернул защитный полог над площадью, едва не выжигая себя.

А потом рвануло.

Сначала ночь прорезал столб света, который в одно мгновение поделил все пространство на две части. Один конец ударил тварь прямо в морду, прожигая в нем сквозную дыру, и ушел ей под ноги. А второй — устремился в небо, вспыхнув там десятками молний.

Потом пришел звук.

Рев монстра, грохот, гром. Все смешалось в единую какофонию звуков, ударив по ушам тяжелым молотом. Меня опрокинуло на мостовую, и теперь я открывал и закрывал рот, чтобы хоть как-то сбросить давление на перепонки.

Полностью дезориентированный, я ошалело смотрел на происходящее вокруг. Остальные выглядели не лучше: трясли головами и пытались проморгаться. Только Григорий выглядел огурчиком. Кот на его плече сидел со вздыбленной шерстью, с огромными глазами. Они оба не пострадали. Это не могло не порадовать.