Но вот относительно славянских войск данные есть у Феофана Исповедника. [87] В «Хронографии» он указывает: «В сем году в мае месяце, индикти-она (6265, т. е. 774 г.), т. к. на него приходится 12-й индикт, Константин двинул флот из двух тысяч судов состоящий против Болгарии, и сам сев на русские судна». Разумеется, прочтение «русские» оспаривается, хотя в греческом тексте стоит pouoia, и это сложно прочитать иначе, нежели «роусиа» или «русиа», а в совокупности с цитатой Константина Багрянородного такой перевод не оставляет сомнений даже при том, что он указывает славян, а Феофан – Исповедник русов.

И это очень важно, т. к. речь идет о том, что войска русов воевали на Балканском полуострове еще до прихода Руси, и воевали на кораблях, стало быть, и располагались они недалеко. Вряд ли даже стоит обсуждать предположение о перемещении 2000 судов из северных морей через Атлантику или волоком с северных земель.

В IX в. Багрянородный описывает славян на Пелопоннесе в роли данников: «О славянах в феме Пелопоннес, о милингах и эзеритах, и об уплачиваемых ими пактах, как и о жителях крепости Маина и об уплачиваемом ими пакте. Следует знать, что славяне фемы Пелопоннес, восстав во дни василевса Феофила и его сына Михаила, стали самостоятельными, творя грабеж, порабощение, разбой, поджоги и воровство. В царствование Михаила, сына Феофила, в фему Пелопоннес был послан стратигом протоспа-фарий Феоктист, прозвище которого от Вриенниев, с войском и крупными силами, а именно с фракийцами, македонцами и прочими Западными фемами, чтобы воевать с ними и подчинить их. И он подчинил и покорил всех славян и прочих не подвластных в феме Пелопоннес, остались, однако, одни милинги и эзериты у Лакедемонии и Элоса». При этом сами греки в том же X в., согласно ПВЛ, платили дань Руси, что, в общем-то, не удивительно после столь масштабных завоеваний славян на землях греков.

Получается, что славяне, начиная с VI в., занимали практически весь Балканский полуостров, вплоть до южных окраин. И дело не столько в степени влияния и реальном статусе Византийской империи на тот момент, сколько в том, а где же были, собственно, эллины. Тем более учитывая весьма странные рассуждения как Константина Багрянородного, так и Анны Комниной о «тех и не тех» ромеях, указывающих на варварство итальянских римлян и превосходство над ними ромеев византийских; об эллинах, и о том, что Эллада ославянилась, попав в сети римлян, под которыми, как предполагается, подразумеваются византийцы.

Лев Диакон [88] в конце X в. вносит еще большую путаницу, указывая, что русы (а под именем скифов он подразумевает русов, что уточняется далее): «говорят, что скифы почитают таинства эллинов, приносят по языческому обряду жертвы и совершают возлияния по умершим, научившись этому то ли у своих философов Анахарсиса и Замолксиса, то ли у соратников Ахилла». Утверждение, подразумевающее взаимную связь между русами и славянами, и ославянившимися эллинами.

У Льва Диакона есть еще одна весьма интересная цитата, что Ромейским послам Сфендослав, Святослав – сын князя Игоря, ответил надменно и дерзко: «Я уйду из этой богатой страны не раньше, чем получу большую денежную дань и выкуп за все захваченные мною в ходе войны города и за всех пленных.

Если же ромеи не захотят заплатить то, что я требую, пусть тотчас же покинут Европу, на которую они не имеют права, и убираются в Азию, а иначе пусть и не надеются на заключение мира с тавроскифами».

Чисто формальное заявление, в котором содержится два важных пункта. Во-первых, Святослав заявляет, что ромеи не имеют права на земли Балканского полуострова. Для того чтобы разобраться по какой причине, нужно провести отдельное исследование. Возможными вариантами являются непризнание правопреемственности Византией статуса Римской империи или, что менее вероятно, непризнание прав конкретной династии на престол.

Во-вторых, противопоставлением звучит позиция о правах русов и славян на эти земли. Опять же – понять, считает ли Святослав это право с момента захвата славянами балканских территорий или ранее [89] – сказать однозначно нельзя. Но в любом случае он позиционирует это право. И, даже если речь идет о защите прав славян на земли Балканского полуострова, такая позиция косвенно указывает на нахождение Руси на Балканах в X в., и, безусловно, на интерес в этом регионе. В свете озвученной позиции Святослава, становятся более понятны и походы русов на Царьград – дело было, конечно, не в корыстном интересе, они являлись попыткой освобождения Балкан от влияния Византии, которая, по мнению русов, не имела прав в этом регионе.

Итак, мы пришли к выводу, что словенские-славянские народы, призвавшие Русь, вплоть до этого призвания располагались на Балканском полуострове, а Западная Русь – на территории современных Швейцарии, северной Италии и южной Франции в приальпийской зоне. Соответственно, описанный в «Повести временных лет» путь из варяг в греки должен соединять между собой эти две территории.

Вот как описывается легендарный путь из варяг в греки и «из греков в варяги» по Днепру:

«Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из варяг в греки и «из греков» по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине – в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, – по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра».