– Чаёвничаем, – тихо икнула баба Таня.

Прощание собут…пардон, сотрапезников проходило в полном молчании и с завидной скоростью. Дворцовые домовые, поклонившись носами в стол, тут же исчезли, а мы с бабулями нестройными рядами под яростным фиолетовым огнём графского взора потащились к себе.

Утро для меня натупило рано, где-то к полудню. В голове методично постукивал работящий дятел, явно не справляясь с объёмом работы. Организм со мной разговаривать не желал, предатель, только активно указал на то, что кое-что в нём лишнее. Освободившись от этого лишнего, я доползла до кровати и рухнула на живот в позе звезды.

– Уж солнце в зените и светит в окошко,

Лопата и грядки нас ждут, моя крошка!

Литропус взрастим мы всенепременно

Вернётся в наш мир эликсир вожделенный!

Провыло сверху голосом Карлуши. Да что ж такое! То граф рявкает, то дух воет!

– Сгинь! – пробурчала я в подушку. – У меня безвыходная внештатная ситуация.

– Знаем мы твою внештатную ситуацию! – О, а это уже леди Леонсия пожаловала, собственной персоной. – Вставай! На кухне уже две участницы ищут выход.

Я со стоном перевернулась.

– Ой! – взвизгнул Карлуша. – А что это у нас с лицом?

Мне самой стало интересно. Превозмогая колебания пола, я дошкандыляла до зеркала. Из него на меня смотрело чудовище.

– Убью, – прорычала я.

– Кого? Нас нельзя, мы уже мёртвые, а любого другого граф подымет. Он же ж некромант. И потом, что ты так убиваешься? Лучше подумай, как за это тебя мадам Татьяна отблагодарит. Что? – он уставился на меня с довольно серьёзным выражением морды своего лица. Когда да него дошло, что я ничего не поняла, то соизволил пояснить: – На чучеле огороднем можно сэкономить. Будешь ещё помимо прополки бесплатно пугалом подрабатывать.

– Леди Леонсия, а его никак нельзя развоплотить? – мило, насколько позволяло кровожадное выражение моего теперешнего лица, улыбнувшись, обратилась я к призраку.

– Сам развеется, если будет так паясничать, – отмахнулась она и кивком головы указала на небольшой пузырёк на столе. – На-ка, выпей, пять капель на стакан воды. И бабушкам своим накапай.

Пришлось тащиться на кухню, так как в спальне кувшин, где была всё время вода, оказался пуст. Да и стакана не наблюдалось. Куда он делся? Непонятно.

На кухне я застала картину маслом. Баба Таня с мокрым полотенцем на лбу, тосковала над чашкой с кофе, а баба Нюся, приложив замороженную куриную грудку к вискам, постанывая, клянчила у Лейлы:

– Налей мне настоечки моей!

– Мадам, – шипела кухарка, – сейчас полдень! Какая настоечка?

– Ой, ну ладно! – болезненно скривилась бабуля. – Покроши туди варёной картопли и цибули зелёного!

– Нет, уж, – отрезала Лейла. – Господин граф запретил давать вам спиртное. Лучше вот, – она выставила на стол банку с солёными огурцами. – Пейте. Авось, поможет.

– Мне сейчас только топор поможет, – буркнула баба Таня. Однако, банку открыла и сделала пару глотков. – М-м-м-м! Какой вкус! – она облизнулась и припала к банке с новыми силами. – Какое послевкусие! – изрекла бабуля, передавая эстафету бабе Нюсе.

– Солёны, али мочёны? – поинтересовалась та.

– Солёные с лимончиком, – известила кухарка, и, убедившись, что «зелье» пришлось по вкусу, вернулась к своим делам.

А тут я с каплями. Под удивлёнными взглядами взяла три чашки, налила в них воды и с видом заговорщика накапала из бутылька.

– Це шо?

Прохладная жидкость приятно пахла мятой и ещё чем-то. Попав внутрь, она принялась восстанавливать мой возмущённый и обиженный организм.

– Кла-а-ас, – выдохнула я и придвинула кружки к бабушкам. – Пейте! А мне уже нормально. Я пошла.

Через час, под руководством леди Леонсии, грядка для первой экспериментальной посевной была размечена. За это время я выслушала отчёт Карлуши о сегодняшнем завтраке, на котором, ожидаемо, присутствовали только виконты и граф. По его словам, Вероника чуть из платья не выпрыгивала, стараясь продемонстрировать все свои прелести. Вот за описанием этих самых прелестей нас и застала баба Нюся.

– Було б шо показывати. И подержаться нема за шо. Два прыщика нияк не пидходют под достопримечательности. У мене в молодости и то поболе на лбу выскакивали. А шо ты тут, унуча, робишь?

– Мадам! – склонился в изящном поклоне Карлуша. – Вы вчера были великолепны! Так зажигать не мог даже я!

Дух так старался показаться элегантным, так заковыристо выписывал ногами кренделя, что совсем забыл о своём наряде. То бишь – плащике на голое тело. А плащик-то и распахнулся…

– Ну-ну, – хмыкнула баба Нюся, оценив увиденное, – куда вже тобе, хворому, с таким фитильком-то.