– Лгать мне не надо!!! Никакого другого нет! Иначе мир бы тебя не принял! Подумай об этом на досуге!

И исчезла. Дух покрутил пальцем у виска, высказывая мнение о моих умственных способностях, и тоже исчез.

Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. Только, что делать с литропусом?

ГЛАВА 11.

Проснулась я с дикой головной болью. Неудивительно, ведь почти до утра не смогла глаз сомкнуть, всё думала, думала… Прокручивала все странности, происшедшие с момента попадания. Леди Леонсия говорила, что нужно колоссальное количество энергии для того, чтобы вырастить в теле магические каналы. Смертные маги на такое не способны: не хватит собственной энергии. Такое могут только Высшие силы. Теперь я понимаю, почему потеряла сознание при перемещении – просто мне его выключили на время перестройки организма. И потом – освобождение Карлуши из заточения в каменном мешке, внезапное исчезновение проклятия с дворцового домового, внезапный рост Мурки, – это только те случаи, которые я смогла вспомнить. А сколько их было всего? И вообще – для чего мне дана эта магия? Эх, сюда бы Светку. Она-то уж точно разобралась бы во всём. Недаром читает фэнтези запоем.

Размышления о мировых проблемах и о моём предназначении были прерваны самым беспардонным образом.

– Валяешься? – вкрадчиво возопил Карлуша прямо у меня над ухом.

Гад. И так голова болит, а после его воплей, казалось, близка к взрыву. Я попыталась спрятаться от через чур деятельного духа под одеялом. Не помогло. Он и там достал.

– Там семнадцать голодных акул во главе с Вероникой пёрышки чистят, – готовятся к покорению нашего графа, а она из кровати никак не выползет! – продолжал он негодовать.

– И что?

– Как это что? – от возмущения Карлуша завис над кроватью и даже не обратил внимания на распахнувшийся плащик. – Этих куриц надо разогнать по их курятникам!

– Ты уж определись: или курицы или акулы, – пробурчала я, с сожалением констатируя необходимость подъёма.

– Какая разница! Главное – чтоб никто из них Тамиру не понравилась!

Он патетически воздел костлявые руки к потолку, потряс ими и вновь кровожадно уставился на меня.

– Вставай! Будем придавать тебе товарный вид.

Нет, ну это уж слишком. Глухое раздражение начало тихо порыкивать внутри. Оно бы и громко рычало, но мешала головная боль.

– Слушай, а ты не мог бы зайти попозже со своими идеями? – сквозь зубы процедила я.

– Это ещё почему? – удивился Карлуша, сверкая своими достоинствами. Всеми тремя.

– Материться сейчас не могу: разговаривать тяжко.

– Ещё чего! – Он упёр руки в боки и принялся менторским тоном воспитывать такую нехорошую меня, одновременно вышагивая по комнате как цапель. – Леди Леонсия не для того отказалась от перерождения, чтобы позволить своим потомкам становиться личами. И так стольких не смогла спасти. Но это потому, что не было подходящей кандидатуры! – спохватился дух. – Некромант, душу которого не опалила любовь к женщине, становится личем. Это всем известно! – Для значимости он поднял костлявый указательный палец, и обнаружил, что стоит перед зеркалом. Судорожно запахнул плащ, пару раз прокашлялся и продолжил: –А как тут браки заключаются? – зырк на меня. – Пра-а-авильно: по соглашению. Династические браки. Какая уж тут любовь? Местных девиц-аристократок с пупенка воспитывают – главное предназначение женщины состоит в рождении наследника, за что папашки этих наследников должны обеспечить их мамашкам безбедную жизнь. И у кого цацек в шкатулке больше, та и круче.

– Господи, какой бред! Они что, с цацками спят, а не с мужем? А как же чувства?

– Для этого есть любовники, – Карлуша пожал плечами, приободрился и озорно подмигнул: – Знаешь, сколько я таких мамашек перещупал? Рассказать?

– Только щупал? – я скорчила кислую мину.

– Ну-у-у, и не только. В постели я – огонь!

– Да? С таким фитильком? И соломку сухую не поджечь, не то, что женщину, – я мстительно оскалилась.

А что? У меня его стараниями вся утренняя идиллия порушилась, так и я порушу его самомнение. Тоже мне, герой-любовник. Сорок килограмм с ботинками, а всё туда же: куда кот в марте. Думала, дух обидится и оставит меня в покое. А он наоборот обрадовался:

– Вот!

Я с удивлением наблюдала на кульбиты, которые Карлуша выделывал, скача по спальне, словно молодой козёл по весне по пастбищу. И, кстати, сравнение прямо в яблочко.

– Ему такая малохольная и нужна! Он придурок, и ты придурочная! Как со свечкой друг друга искали!

Вместо него обиделась я. Почему это я придурочная? Я, между прочим, с отличием первый курс окончила. Набрав воздуху в грудь и перехватив одеяло поудобнее, я собралась разразиться гневными потоками словесной диареи с примесью дворового фольклора, но, узрев бабу Таню в дверях, приткнулась. Ага. Достаточно трудовой повинности на грядках. А за «грамотную» речь могла грозить и повинность в библиотеке. Нет уж. Хватит. Я и так еле живая приползаю.

– Дарина, (о, меня назвали моим «паспортным» именем!) у тебя десять минут на утренние процедуры, затем тридцать минут йоги, завтрак и будем собираться. Господин граф выделил тебе украшения, а платье должны доставить с минуты на минуту.

Карлуша успел спрятаться за креслом, теперь сидел там тихо, не подавая признаков жизни. Почему он не ушёл, я поняла чуть позже, когда бабуля царственно выплыла из спальни, перед этим оставив на столике резную шкатулку с украшениями.

– Ух ты! – высказался дух, исследовав графское подношение. – Не поскупился! Смотри, Дашка, какая красота! Это ж целое состояние!

Я мазнула равнодушным взглядом на великолепие, что надменно сверкало из-под открытой крышки, и пошла в ванную, даже не заметив, как в зеркале отобразилась Леонсия, и как Карлуша с ней многозначительно переглянулся.

Через час я была потеряна для общества и, вообще, мира. Я кайфовала… Светка часто, закатывая глаза, пересказывала мне страницы фэнтезийных книг, где героиню собирают на бал горничные, и как те мучились в ванной и под умелыми руками массажисток. С уверенностью могу сказать – брешут. Ей-богу! Как можно мучиться, когда ты лежишь в тёплой водичке, а кто-то моет твоё тело и волосы? Да я чуть не заснула! Хотя, может, тем героиням попадались криворукие мастера. Или они сами были привередами. Мне же достались самые настоящие феи, а выпендриваться я с детства не привыкла. И не потому, что я такая покладистая, просто все мои потуги в этом направлении пресекались на корню. Не каждый может выдержать изощрённые наказания бабы Тани за своеволие. Баба Нюся, конечно, действовала проще. По её словам – «Треба буть ближче до природы, бо людына – тварина стадна». Поэтому, венцом моих взбрыкиваний всегда была прополка и рыхление капусты или свёклы. Это, я вам скажу, сущий ад. Представьте себе: лето, жара, рядки длинной метров в пятьдесят, а ты в сарафане и тюбетейке с тяпкой наперевес… Жуть! У меня после одной такой вылазки с непривычки вся кожа на плечах обгорела. Потом неделю ошмётьями слезала. А баба Нюся похохатывала: