– Це у тебя, Дашка, гены просыпаются. Мамка твоя в роки змеи народилася, ось з тебе гадючья шкура и злазиет.

А двоюродный брат Сашка добавлял в унисон:

– Та не-е-е, баушк, цэ вона линяе, як Жучка. Стара шерсть, то бишь, кожа, слазие, а нова нарастае. Яка вона у тебе? Нежна и бела?

Ржали тогда надо мной всем семейством. Но, надо отдать должное, затем и сметаной мазали также дружно, и кто-нибудь обязательно заставлял надевать хлопковую рубаху с длинными рукавами, когда в очередной раз бабуля отправляла меня на «искупление грехов» за своё «негожое» поведение. Несколько таких «разов» – и охота показывать характер на публику превратилась в рудимент, отпавший за ненадобностью. Братья и сёстры, конечно, ещё долго подкалывали и устраивали розыгрыши, но я умнела с каждым днём, поэтому мстила с коварным изяществом – не подкопаешься. А вообще, в деревне у бабули было весело. Несмотря на шутливую возню между собой, мы всегда становились единым целым в противостоянии с молодёжью соседнего хутора. Да и оно, это противостояние, было скорее, как дань старинным традициям. А так – жили все дружно, помогали друг другу, как говорится, и в труде и в быту. Э-э-х, что-то я расчувствовалась… Даже глаза повлажнели.

Короче, через четыре часа меня натокмачили обедом, состоящим из запеченной куриной грудки и горстки салата, заколеровали это всё чашкой кофе с какой-то травкой, и затолкали в привезённое платье вместе с моими возмущениями по поводу скудности обеда. Ну как так? Одна маленькая грудка и ложечка салата?

– Леди, наедаться перед балом нельзя, – выговаривала мне старшая из мастериц, одновременно затягивая корсет. – Как Вы в таком платье писать будете? Придётся терпеть почти до полуночи!

Блин! Это что же, и в туалет нормально не сходить?! Хотя… судя по количеству нижних юбок, пока их все задерёшь, то и описаться можно. Пришлось с оптимистическим вздохом признать правоту девушек. А что? Не смогу сходить на балу в туалет – хоть поприсутствую на выставке невест. Оптимизм – наше всё!

Естественно, мои бабули явились, когда я уже блистала в зеркале во всём великолепии нежно сиреневой пены шёлка и органзы. В волосах сияла диадема с крупными розовыми бриллиантами, к коже на шее прилипло ожерелье с такими же камнями, а запястье обвивал массивный браслет с бриллиантовой россыпью мелких камней. Красавишна.

Баба Таня в строгом синем платье была похожа на снежную королеву, только иномирную, там, где снег голубой, а не белый, как привычный нам. Я даже поёжилась – так от неё веяло властностью. Зато баба Нюся вкатилась в комнату жизнерадостным облачком. Им тоже граф выделил из своей сокровищницы по комплекту украшений, чтобы гостьи соответствовали статусу хозяина. И мы пошли…

Ну что сказать о самом бале? На танцах в деревне и то интереснее было, какое-никакое движение. А тут – скукота смертная. Поначалу…

Сначала граф с бабой Таней встречали гостей. По этикету хозяин должен приветствовать всех прибывших, даже тех, кто уже гостевал в замке – их тоже представлял церемониймейстер со всеми титулами и регалиями. Нам с бабулями достались титулы «госпожа такая-то, гостья Его Сиятельства графа Логенберга». Возникший было при нашем появлении интерес гостей, – тех, которые только сегодня прибыли, – заметно угас. Конечно, куда нам до местной аристократии. А так как мы с бабулями были объявлены сразу после виконтов Штог, то пришлось стоять довольно долго, пока все гости не пройдут в зал. Я тихо порадовалась, что туфли на удобном низком каблучке, иначе не выстояла бы: по правилам этикета незамужние девицы обязаны торчать сурикатами до самого первого танца. Потом можно и присесть. Каждый вновь прибывший гость и гостья были облапаны жадными до украшений и нарядов взглядами уже представленных дам и их дочерей на предмет превосходства. Мне лично всё это было до подвальной лампады – абсолютно не интересно.

Затем, после приглашения на первый танец, все чинно выстроились ручейком и принялись выписывать кренделя полонеза. Тамиру виконтесса живенько подсунула куколку-дочурку, а меня пригласил щеголеватый дядька с гусарскими усами. Вёл он себя прилично, ничего лишнего не позволял. Да и попробовал бы он что-то вякнуть под пристальным наблюдением бабы Таня. Баба Нюся вышагивала рука об руку с бароном, и от сияния их лиц можно было костёр разжечь прямо посередине танцпола. Я порадовалась за бабулю. Хоть ей этот вечер доставляет удовольствие. А меня больше не приглашали. Я ж без титула, просто «госпожа». А вокруг столько дворни… пардон, дворянок-аристократок. Пару раз я замечала, как граф направлялся в мою сторону, но на его пути неизменно возникал букет из невест, и ему приходилось приглашать кого-нибудь из страждущих графского состояния. Этикет, чтоб его… Мне оставалось только сидеть на мягком диванчике, наблюдая за невестами. Это принесло неожиданный результат, и довольно забавный. Если бы отплясывала наравне со всеми, так бы ничего и не заметила.

А происходило вот что…

Невесты непроизвольно разбились на два враждующих лагеря. Лидером первой – более многочисленной, – была крупная девица в ярко алом платье, кажется, если мне не изменяет память, её звали Нора, и была она дочерью герцога Бродского, четвёртой по счёту. Так что охотники за богатым приданым и титулом обходили её стороной. Всего-то и богатства у Норы – магический дар. Она была сильным магом огня. Но нищим. Насколько я поняла из пикировок невест за трапезами, несколько семей уже предлагали герцогу породниться, но тот пока отказывал всем. То ли считал недостойным своему статусу, то ли недостаточно обеспеченными, и отдавать дочурку он не торопился, ждал более выгодной партии. Характер у Норы был боевой, вспыльчивый, язычок острый. На совместных трапезах она часто «проходилась» по остальным невестам, многим доставалось и на прогулках. Буквально вчера, когда я шла с огорода на обед, стала свидетелем, как Нора «случайно» столкнулась с одной из девушек – милой блондиночкой, – вспылила и, опять же, «случайно» вызвала маленький огненный смерч, который с удовольствием полакомился платьем и волосами блондиночки. Остальные девицы и слуги, находившиеся неподалёку, имели удовольствие полюбоваться на остатки нижнего белья и голую попу обгоревшей, пока та бежала в свою комнату. Возможно, свидетелей было бы меньше, не верещи девица бешеным поросёнком на весь замок. Графу пришлось вызывать лекаря-мага для пострадавшей. А Нора очень уж убедительно сокрушалась по поводу происшедшего, даже слезу жалостливую пустила, и целый вечер висла на локте Тамира, умоляя простить её за «нечаянный» всплеск магии.

Предводителем второй группировки оказалась, – и я не удивилась, – Вероника Штог. Куколка стала полной противоположностью огненной Норе, – этакой тихой вежливой сволочью. Пакостили они изящно, прям, как я в деревне. Оказалось, что Вероника имеет слабенький дар бытовой магии. Поэтому… да-а-а-а… У соперниц то ленточка с волос в суп упадёт, а за ней и прядь самих волос, то какая оказия с одеждой приключится. Хотя после последнего случая с треснувшей ниткой на корсаже пышной рыжеволосой баронесски, когда на всеобщее обозрение вывалилась её белая полная грудь, такие «неприятности» у остальных соперниц прекратились. Ещё бы! Почти вся мужская половина чуть ли не захлебнулась слюнями от вожделения, а женская – от зависти. Грудь, и правда, была хороша! Уж я-то в этом понимаю немного, как никак, на столько трупов в анатомичке насмотрелась, представление имею. Сама куколка такой похвастаться не могла, сидела и пыхтела от злости, пока мужики за столом облизывались. Ну, хоть платья перестали расползаться на девицах, и то хорошо, а то к вечеру и на следующий день у нас резко увеличилось количество братьев-дядьёв и остальных представителей мужской половины родственничков невест. Горничные и скелетики еле успевали готовить новые комнаты, а граф отстегивать звонкую монету на их обстановку. Старая мебель-то совсем стала дряхлой, пришлось выкинуть.

Вот я сидела на диванчике и наблюдала, как эти курицы-акулы ненавязчиво пытаются выжить друг друга. То у одной невесты во время танца с Логенбергом каблучок поломается, то другая претендентка на руку и кошелёк закашляется, не пойми от чего, на третью чих напал, чуть соплями не изошлась. Четвёртая опрокинула на себя бокал с красным вином, пятая поскользнулась и со всего размаха грохнулась на пол, задрав при падении ноги в кружевных панталонах с бабочками, пятой стало невыносимо жарко и она покрылась красными пятнами, шестая пятнами не покрылась, но стала пованивать едким потом. И это во время танца с Тамиром! Бедный граф. Он смертельно побледнел и еле удерживался, чтобы не поморщиться. После танца эта девица куда-то исчезла. Наверное, побежала к себе в комнату, чтобы отмыться. Но всё равно больше её никто на вечере не видел.