Очень дорого «возвращать» то, что растеклось по миру с проклятого острова оказалось. Да, деньги есть, но уже под двадцать три миллиона рублей «смета» получилась, жаба душит страшно — это же чудовищная сумма, и она нифига не финальная.

— А тебе и не нужно понимать, — высокомерно заметила Мария Федоровна. — Собственность Короны — это собственность Короны, и мы не имеем никакого права позволять безродным выскочкам осквернять их! Это же обыкновенная шлюха!

— Не, это шлюха очень дорогая, — не удержавшись, фыркнул я.

Дагмара угрожающе запыхтела носом.

— Говорю же — работа ведется, — купировал я готовую прорваться истерику. — Конкретно за эти Серьги Кирилл разговаривал с мистером Винтерсом, — кивнул на газету. — Не далее как позавчера. Тот наврал, будто выкупил их с аукциона за четыре миллиона долларов, поэтому не может продать дешевле, чем за шесть.

— Какая отвратительная наглость, — скривилась Мария Федоровна, с отвращением на лице скомкав газету.

— Непростительная наглость, — уточнил я. — В ближайшие месяцы на предприятиях мистера Винтерса начнутся большие проблемы, и, полагаю, он проявит здравомыслие и станет более сговорчивым, а самого его начнут преследовать разного рода бытовые неприятности. Ну там машина внезапно заводиться перестанет, городской сумасшедший о страшном русском фамильном проклятии в лицо покричит, в особняке произойдет небольшой пожар, заболеет любимая собака…

Лицо Дагмары по мере моего монолога вытягивалось от удивления.

— А вы что думали, мама? — развел я руками. — Он не один такой — богачам в первом поколении очень приятно выкручивать мне руки, типа прогибают русского царя. Прогнул — значит классный и вообще молодец, как бы на равных со мной получается. Приходится тратить силы наших агентов на такую вот ерунду, благо мужики с пониманием, поэтому сами служебным рвением горят — нельзя своего царя в обиду давать. Когда я говорю «работа ведется», значит она ведется — как у нас и заведено, со всей широтою души и смекалкой. Не кричите на меня больше — я от этого начинаю чувствовать себя дурным сыном, а я же совсем не такой.

Порозовев щечками и смутившись, Дагмара выдала мне «пряник»:

— Совсем не такой! О лучшем сыне я и мечтать не могла!

— Засиделись вы во дворце, — ласково улыбнулся я. — Развеяться вам нужно. Вот, — открыв ящик стола, достал оттуда буклетик с кинематографической новинкой. — Смотрите — новейшее слово в кинематографии, полнометражный фильм «Король всех зверей». Там о том, как русский кинорежиссер, собирающийся снять сказку «Красавица и чудовище» на экзотическом острове нашел там исполинских размеров гориллу, которую привез в Москву. Сценарий, кстати, написан нашим Мишей.

«Эмпаер стейт билдинг» у нас нет, но МГУ чем хуже? Ну а пулеметная атака бипланами никакой военной тайны не откроет — такие уже у всех Великих держав есть, тоже мне секрет.

— «Но вдруг Чудовище взглянуло в глаза Красавицы. И рука его не поднялась тронуть ее. И с того дня Чудовище не знало сна и покоя», — прочитала Мария Федоровна слоган. — Это что, и впрямь «Красавица и Чудовище»?

— Архетипический сюжет, — улыбнулся я. — Сходите с внуками и невесткой на премьеру, не пожалеете.

— Миша будет рад, — умиленно улыбнулась успеху младшего сына Мария Федоровна. — А ты не пойдешь?

— А мне через полтора часа на Черное море нужно, армейское добро смотреть, — изобразил я грусть. — Прямо по пути и посмотрю — мне там кинопроектор устроили.

«Армейское добро» в глазах Вдовствующей Императрицы более чем подходит под уважительную причину, поэтому дальнейших вопросов не последовало. Прихватив буклетик для более пристального изучения и оставив скомканную газетную страницу на моем столе в качестве напоминания — нафиг не нужного, но такая вот она, Дагмара — она покинула кабинет в прекрасном расположении духа.

Вывалила с больной головы на здоровую и довольна.

Успев до выхода из Кремля принять парочку министров с рядовыми отчетами и поставив пяток печатей с подписями там, где надо, я переоделся и на машине — крышу убираем, чтобы наслаждаться летним солнышком и радовать взгляды встречных подданных — добрался до окраин Москвы, где у нас расположена стоянка дирижаблей номер один.

Конструкция «спецборта» претерпела изменения — теперь его, как и другие дирижабли, заправляют относительно безопасным гелием, а сделанная из алюминия кабина жестко прикреплена к баллонам. Почти не трясет. Улучшились и ходовые качества — более совершенные движки и винты позволяют путешествовать почти в три раза быстрее, чем раньше. Так-то и на самолете уже можно, но эта технология толком не обкатана, а потому имеет склонность к аварийности. Незачем рисковать там, где в этом нет смысла — пусть головастые мужи и энтузиасты-авиаторы вместе с армейцами сначала аварийность сведут к неизбежному минимуму, и только потом можно начинать выстраивать гражданскую авиацию.

В уюте компактного кинозала, где мы расположились с Остапом, князем Кочубеем и Андреичем полет прошел незаметно. Дядька у нас человек очень старого поколения, поэтому львиную долю фильма крестился, приговаривал «страх-то какой» изрекал восхищенное «ишь ты, ловко как слепили!» на моменте битвы Конга с динозаврами. И это Андреич по сравнению с другими стариками Империи еще очень даже «насмотренный», потому что со мною весь полный метр смотрит, а многих других из кинотеатров чуть ли не выносить приходятся — бледнеют бедолаги от избытка чувств, благо на каждом сеансе обязательно присутствует доктор. Но некоторое количество инфарктов все-таки случилось — ничего не поделаешь, искусство требует жертв.