Он ругал себя. Какие размышления! События последних месяцев тебя ошеломили, ты мало спал; ты пил слишком много кофе, сидел над книгами всю ночь до слёз, а утром у тебя были мешки под глазами – прекрасное зрелище для Сюзанны и персонала! Но теперь всё кончено, по крайней мере, на время. Или нет? Вопрос Кириленко, который я задаю себе постоянно: Монголия – Мексика…

Было чуть больше одинадцати тридцати. Кириленко ещё не спал. Он придвинул к себе телефон и набрал номер.

– Павел, это вы? Вы как раз собирались ложится? Извините, нет, ничего особенного, просто интересно, чем т\вы занимаетесь; я просто не мог заснуть после сегодняшнего.

– Что случилось, опять сердце?
– – услышал он голос Кириленко.

– Всё не так уж плохо, немного… ну, слишком много дел было в последние недели, понимаете. Извините? Да, я завтра еду, нет, я не волнуюсь, просто за Сюзанну, понимаете. В любом случае, горный воздух мне пойдёт на пользу. Смена воздуха всегда была для меня лучшим лекарством

– Что, вы планируете отпуск в горах?
–

– Нет, слушайте, ваш сегодняшний вопрос. Да, вы правильно поняли, Монголия – Мексика. Не стоит ли нам отправить экспедицию в Монголию для более тщательного исследования этого места? У меня такое чувство, вы меня правильно поняли, что там можно получить больше, если использовать современные методы. Это идеальное место для стартово-посадочной базы, космодрома, как вы думаете? Конечно, я непременно хочу поехать, да, поеду. Поеду! Павел, минуточку. Я хотел бы попросить Вас возглавить комиссию на данный момент. Согласен? Конечно, я спрошу академию, врачей тоже; я не ребёнок и не анархист. Что вы имеете в виду, иногда? Да, теперь вы можете смеяться, это хорошо; так что сделаете мне одолжение? Отлично, спасибо, увидимся завтра.

Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Приглушенный рёв реактивных двигателей достигал его ушей – приятный, мягкий, ровный гул; он расслаблял его. Он знал маршрут наизусть, характер великих рек, необъятность сибирской тайги.

Амбрасян организовал небольшой, сформированный им отряд для полёта в Монголию. Он заслужил одобрение Президиума Академии; Кириленко, надёжный человек, помогал ему. Однако в личной жизни его слова звучали иначе: - Знаете, что чувствует человек, когда строит космическую станцию, закладывает фундамент, а потом два года не может совершить следующий космический полёт? Руководствуйтесь здравым смыслом, даже если это необходимо, вопреки самому себе. Оставьте решение полностью врачам... С тяжёлым сердцем Амбрасян последовал совету, лёг под аппарат ЭКГ и с тревогой отметил, что после десяти приседаний у него слезятся подмышки. Тем не менее, всё обошлось; - Соответствует возрасту - – технический термин, в пределах нормы для его возраста. В пределах нормы! Он бы с удовольствием обнял доктора. Этические советы: не злоупотреблять кофе, достаточно спать, заниматься спортом на свежем воздухе. Горный воздух – разве он всегда не был для него лучшим? Чистое лекарство – этот полёт в Монгольское нагорье!

Конечно, всегда есть риск ничего не найти. Руководствуйтесь здравым смыслом – зачем Монголия, почему бы не попытаться открыть Хрустальный замок Лаурина, съездить в Доломитовые Альпы, в Розенгартен? Здравый смысл и шестое чувство, включая риск: где в науке этого не было? Даже тогда, когда после долгой борьбы его предложение, которое он постоянно пересматривал годами, было одобрено, и была создана комиссия по расследованию свидетельств внеземного посещения Земли, даже тогда были сомневающиеся, скептики, люди без воображения, которые говорили только о риске. Вложенные ресурсы были несоразмерны шансам на успех... А теперь? Сомневающиеся не вымерли, не волнуйтесь, они были там и на этот раз. По возрасту – в пределах нормы! Вот и всё. Это был пропуск, сертификат, против которого даже Сусанна была бессильна.

Горный воздух... Поющий звук моторов убаюкал Амбрасяна. Кого он выбрал?

Это был его первый ассистент, доктор Александр Шварц, в котором он уже видел своего преемника в институте. Основываясь на его последней работе о двух спиралях, Амбрасян подал заявку на профессорскую должность для него и почти надеялся, что назначение состоится до поездки. Но Академия ещё не приняла решения.

И Хуберы. Амбрасян надеялся, что способность Бертеля отфильтровывать реализм от сказок и легенд, подобно следователю по уголовным делам, принесёт немало пользы и в Монголии. Хотя Хубер, как он признался, имел лишь смутное представление о монгольском фольклоре. Может быть, там и гномы водились, кто знает? А Хельга Хубер стала незаменимым фотографом. Научная фотография, словно она никогда ничем другим и не занималась.

К тому же, её муж, профессор, был практически беспомощен в своих ежедневных взлётах и падениях без неё, - односторонне ампутированный как сам Бертель описывал своё состояние.

Последним человеком, которого он взял с собой, была миниатюрная женщина из ГДР. Причин тому было несколько. Во-первых, доктор Ева Мюллер считалась выдающимся учёным и мастерски владела сложной электронной начинкой эхосонатора, который использовался для сканирования местности на наличие полостей. Она была одним из создателей, - духовной матерью - этого прибора, созданного в Дрездене. Во-вторых, она быстро влилась в коллектив и, казалось, с нетерпением ждала встречи с Хубером. В-третьих, она свободно говорила по-русски, была выпускницей Ленинградского университета, кандидатом наук, и ей было всего 30 лет!

В отличие от главы делегации, остальные были совершенно бодры. Хельга и Бертель позволили себе увлечься и заворожённо наблюдать. Хотя самолёт летел со сверхзвуковой скоростью на высоте 12 000 метров, они смогли в этот кристально ясный день подробно рассмотреть обширный ландшафт и поделиться своими впечатлениями.

Хельга никогда не была склонна молча впитывать свои впечатления.
– Эти просторы, леса, простирающиеся до горизонта, реки, словно нарисованные серебряным пером, всё на севере... И столько озёр, только посмотрите, и, осмелюсь сказать, белые пятна — неужели это всё ещё снег, ведь уже конец июня?
–

– Да, снег — сказал Бертель.
– Вот, конец июня?
–

– Конечно, а теперь позволь мне, умоляю, спокойно насладиться пейзажем.

Тогда нет, подумала Хельга, обращаясь к Еве Мюллер.
– вы впервые летите над Сибирью?

– Не в первый раз. Один раз это был ночной полёт, а на обратном пути были облака Она наклонилась вперёд.
– Чудесно, правда? Глядя на землю вот так, словно это страница из атласа... Я чувствую себя невероятно крошечной перед лицом бесконечности

– Верно — сказала Хельга.