Они работали как сумасшедшие; через час всё было готово. Перед ними возвышалась сияющая розовато-красная стена, около трёх метров высотой и двух с половиной метров шириной. На поверхности не было ни единой царапины, несмотря на то, что её обрабатывали кирками и молотками. Когда Амбрасян и Шварц энергично били по ней геологическими молотками, следов не оставалось. Ева Мюллер пришла с лупой – ни вмятин, ни углублений, ничего.
– Это, должно быть, чрезвычайно прочный материал – сказала она. – - Даже выветривание и обломки его не повредили. Похоже на неизвестную эпоксидную смолу.

– Так что же это, дверь или стена, крышка гроба или… - – пробормотал профессор Лхамсурен, постукивая костяшками пальцев по поверхности. Эхо было сухим, почти беззвучным.

– Почему дверь… -

– Почему не дверь?
– – взволнованно воскликнула Хельга. – - Вот, смотри!
– Её наметанный глаз уловил едва различимую линию, тоньше волоса, проходящую под прямым углом и охватывающую квадрат примерно на полметра меньше всей поверхности. Снова понадобилась лупа.

– Действительно, там тянется щель — подтвердил Амбрасян.
– Значит, там всё-таки есть отверстие, или когда-то было, крышка, как у консервной банки. И нет никакой возможности ничем управлять, ни рычагом, ни кнопкой, не знаю… -

Бьямба подошёл ближе и нащупал тонкую линию. Коснулся ли он какого-то скрытого механизма, или это было тепло руки, биоток мышц, одному Богу известно — неожиданно, словно вспышка молнии, так что все отпрянули, очерченная поверхность исчезла. Нет, не исчезла, а защёлкнулась на бесшумных петлях.

Дверь была открыта!

Лицо Бертеля было написано изумлением, радостью и восторгом.
– Сезам, откройся!
– — крикнул он. — - Войди, сокровища короля Лаурина ждут тебя!
– Широкими шагами он переступил порог, во тьму.

– Назад, Хубер, назад!
– — крикнул Амбрасян, но не успел он затихнуть, как дверь так же бесшумно захлопнулась.

Хельга застыла в оцепенении. Перед ней возвышалась мерцающая стена, преломляя солнечный свет. Никто не произнес ни слова. Затем она бросилась вперёд, стуча кулаками по твёрдой поверхности.
– Бертель! Ты меня слышишь? Бертель! Ради бога, отзовись, скажи что-нибудь! Ты меня слышишь оттуда… Ты меня вообще слышишь, Бертель? Ты меня слышишь? Дай мне знак… -

– Не плачь, Хельга Ева отвела ошеломлённую женщину в сторону и села рядом с ней на камень.
– Мы его вытащим. Сначала нужно всё обдумать. Ну же, успокойся

Сердце Амбрасяна упало. Шварц подошёл к женщинам и заговорил с ними. Тем временем Лхамсурен ощупывал, стучал и колотил в дверь, после того как Бьямба тщетно пытался найти место, вызвавшее столь неожиданный эффект. Лхамсурен опустился на колени и прислушался.

Внезапно он крикнул: - Тишина! Тихо! Но теперь… да, кажется, Хубер подаёт знак!
–

Все затаили дыхание. Хельга резко обернулась и уставилась на Лхамсурена, который сел, покраснев.
– Да, конечно — сказал он.
– Ваш муж стучит, он жив!
–

Быстрым жестом Хельга вытерла слёзы. С трудом она поднялась и присоединилась к остальным. Теперь Амбрасян прижал ухо к стене.

– Что ж, — сказал он, — мы можем с ним связаться. Сигналы тихие, но слышны отчётливо. Что скажете, госпожа Хельга? Ваш муж знает азбуку Морзе, как вы думаете?
–

– Азбуку Морзе, Бертель?
– Хельга была озадачена вопросом.
– Он её понимает? Не знаю. Откуда мне знать? Но погодите... В детстве он возился с радиоприёмниками, он мне об этом рассказывал. Он использовал азбуку Морзе...
–

– Давайте попробуем — приказал Амбрасян.
– Доктор Мюллер, насколько мне известно, вы прошли обучение на радиолюбителя?
–

– Вы это знаете?
– — удивлённо спросила Ева.
– Откуда вы это знаете?

– Неважно — ответила Амбрасян.
– Вы сами мне сказала три недели назад, когда чинила наш сломанный радиоприёмник

– У вас отличная память!
– — одобрительно сказала она. Она задумчиво стояла перед красной стеной.
– Лучше я буду очень медленно выстукивать алфавит

– Хорошо — ответила Амбрасян.

Пока все старались быть как можно тише, Ева медленно, осторожно постучала гаечным ключом по двери. Короткий-длинный, длинный-короткий-короткий-короткий, длинный-короткий-длинный-короткий и так далее.

После пяти ударов она остановилась и прислушалась. Затем выпрямилась.
– Он стучится в ответ, но без ритма. Он не понял смысла. Или… я попробую ещё раз.

Она снова выстучала пять букв по двери, а затем прижалась ухом к гладкой поверхности, и её сосредоточенное лицо приняло странное, суровое выражение.
– Да, — воскликнула она, — да! Вот теперь получилось, он выстучал следующие пять букв. Теперь мы можем начать.