Решив, что моей репутации в экипаже уж точно ничего не грозит: все, что я могла сделать для того, чтобы обо мне сплетничали, я уже сделала, а на насильника Лагранд был решительно не похож, - я на очередной кочке перепрыгнула на скамеечку к генералу. Он удивленно на меня уставился.

– Как маленький, честно слово!
– ворчала я, расстегивая пуговицы рубашки и обнажая безупречный мужской торс. На груди алело пятно, оставленное раскаленным напитком.

Поддавшись неясному порыву, я осторожно коснулась края ожога пальцами. Лагранд в этот момент, кажется, на всякий случай перестал дышать. Не думает же он, в самом деле, что я сейчас с размаху ткну в ожог! Я всего лишь хотела обозначить границы поражения тканей и, что греха таить, прикоснуться к прекрасному. Объективно, генерал в расстегнутой рубашке был невероятным возмутителем дамского спокойствия. Достанется же кому-то...

– Аннабель...- неожиданно хрипло позвал Лагранд.

Ситуация была неловкая. Да и выглядела я, вероятно, по местным меркам, эдакой развратной девицей. Нужно было срочно исправляться и больше не трогать пациента без необходимости.

– Ожог первой степени, - будничным голосом произнесла я.
– Ничего критичного, нужен лед. Было бы прекрасно, если бы вы сейчас щелкнули пальцами в обратную сторону и заморозили кофе. А еще лучше - чистую воду. Нужно приложить что-то холодное.

Лагранд кивнул, выудил откуда-то из-под скамейки второй бурдюк и собирался было налить воды в стакан, но я его остановила.

– Давайте лучше прямо в нем морозьте.

Следующие несколько часов я старательно смотрела в окно, а задумчивый генерал, получивший первую противоожоговую помощь и по-прежнему сверкающий кубиками пресса и накачанными грудными мышцами, что-то писал в блокноте.

Ехать до гарнизона оставалось чуть меньше суток.

Дорога, по которой мы ехали, была, мягко говоря, некомфортная. Нас то и дело подбрасывало на кочках, а несколько раз я с трудом удержалась, чтобы не рухнуть на сидящего напротив Лагранда. Вряд ли он бы оценил мое падение.

На душе было тревожно. С одной стороны, я понимала, что решение принимала второпях и в безвыходной ситуации. Все-таки гарнизон лучше, чем сидение в темнице. Я не сомневалась, что сестры и матушка Лафер сделают все, чтобы я задержалась там подольше. Зато сейчас они совершенно точно бесились от того, что никаким образом не могли повлиять не только на мою жизнь, но и на мое имущество. Так что я собиралась вернуться живой и здоровой, хотя бы ради того, чтобы им насолить.

За окном постепенно сгущались сумерки. До этого времени мы несколько раз останавливались на безопасных участках дороги, чтобы наскоро перекусить и отбежать по зову природы. Наш возница, угрюмый и молчаливый, предпочитал держать разумную дистанцию, так что целый день мы с Лаграндом провели в обществе друг друга.

Собеседником генерал оказался весьма интересным. Он рассказывал какие-то забавные случаи из жизни гарнизона, перемешанные с ужасными по его мнению историями. Каждый раз, когда он доходил в своем рассказе до особенно захватывающего места, я ловила на себе его взгляд, который словно оценивал, насколько я испугалась. Пугалась я ровным счетом ни насколько. Потому что опыт работы в неотложке отучит пугаться кого угодно.

В конце концов, запас военных историй иссяк. Я задремала, облокотившись на окно, а проснулась от того, что экипаж остановился около двухъэтажного дома, очень напоминающего какую-нибудь средневековую гостиницу.

– Мы приехали?

– Еще нет, - покачал головой генерал.
– Остановимся здесь на ночлег.

Идея была здравой. От длительного сидения в отнюдь не просторном экипаже, я чувствовала, как затекла и болит каждая мышца моего тела. Выбиралась на временную свободу я тоже отнюдь не грациозно - вывалилась в подставленные руки Лагранда, не чувствуя ни капли смущения.

– Лирт, договорись об экипаже, - приказал генерал, бросая вознице мешочек с монетами.

Немногословный мужчина кивнул и ушел, заметно было, что останавливается он здесь не впервые. Мы же с Лаграндом вошли в парадные двери, открывающиеся с таким обиженным скрипом, будто каждый гость тут незваный.

– Выглядит не очень, но кормят сносно и постель чистая, - тихо сказал генерал, заметив, что я открыла рот, чтобы выразить весь свой восторг.
– Не отходите от меня далеко, публика здесь... разная.

Вот в чем генерал не ошибся, так это в публике. Нас встретила девица, крайне похожая на подавальщицу пива из какой-нибудь Баварии. Две толстых золотых косы, пышная грудь, норовящая выпрыгнуть из белой блузки, стянутой тугим зеленым корсетом. Только юбка была достаточно длинной, до щиколоток, но и вида на декольте было достаточно, чтобы взбудоражить воображение присутствующих здесь мужчин.

Да, девушка, помимо подавальщицы, здесь была всего одна. Я. Неудивительно, что стоило нам с Лаграндом войти в огромный зал, уставленный деревянными столами и стульями, как все взгляды тотчас обратились на меня. Я почувствовала себя неуютно и интуитивно бросилась искать защиту у мужчины, который меня сюда притащил: самым наглым образом схватила его под руку.

– Не бойтесь, Аннабель, - с едва заметной улыбкой произнес генерал.
– Вас никто не тронет. Идемте, нам нужно поужинать и поговорить.