— Ольга, а ведь этот Харон тебя знает!

Та лишь кивнула в ответ.

— Кто бы это мог быть?

Ольга лежала неподвижно.

— Правда не знаешь или не хочешь говорить?

— Честно.

— Да… Но все равно нам нужно с ним связаться. Если он знает, о ком идет речь, то это облегчает дело. А уж если у него и у самого зуб на них…

— Или наоборот.

— Что — наоборот?

— Может, этот Харон в курсе, но за них?

— Да ты что!

— А почему нет?

Судя по выражению Валиного лица, следующие полминуты ушли у нее на безуспешные поиски ответа.

— Потому что тогда, я думаю, мы пропали, — произнесла она наконец.

— Значит, будем считать, что у него на них зуб?

— Не против. Теперь основная задача — разобраться, как самим связаться с этим…

Ольга молча оттянула рукав блузки, продемонстрировав строку из букв, цифр и каких-то значков.

— Все здесь, — с гордостью прокомментировала она. — Теперь главное — найти компьютер.

Пока Валя и Ольга гадали, отчего легендарный Харон предпочел их всем остальным, этажом выше тоже происходил интересный разговор. Инструктор Вадим делился впечатлениями об общении со знатным киллером с мнимым Александром Сергеевичем и еще одним заинтересованным человеком, которые примчались по его звонку. Сперва для наглядности он просто продемонстрировал гостям всю переписку. Те внимательно прочли.

— Ну вот. Теперь мы, по крайней мере, знаем, что он еще в строю, — удовлетворенно кивнул Александр Сергеевич.

— А если это не он? — Приехавший с ним парень был настроен более скептически.

— Это легко выяснить. Но я думаю, что он.

— И что будем делать?

— Нужно подумать, навести справочки, какая связь между нашей Оленькой и этой четверкой. Может быть, она даже сама нам расскажет. Например, в обмен на помощь с двумя из списка.

— Почему с двумя?

— Потому что если мы пообещаем всех, то это будет и много, и слишком явное вранье. Кроме того, у меня уже есть на прицеле один Женька Зыков. Бригадир, прикрывающий бобровскую семейку. А еще есть Максим Андросов, его приятель, сдавший его на днях со всеми потрохами. Думаю, что долго он теперь все равно не проживет.

— Да, Насоныч, ловко! Так, может, тогда завязывать с этой девкой?

— Не кипятись, Котя. Пусть Вадим ее готовит. — Насоныч посмотрел на инструктора. — Лучшего варианта и сам Харон не придумает, а если бы мы ей и заплатили, то все равно меньше, чем содрал бы этот козел. Да и времени уже не осталось. После «Пелло» дадут нам ребята прикурить.

— Так на фига он нам нужен?

— Он нам нужен затем, Котя, что, как только завалится Бобр, сразу всплывет тот, кто за ним стоит. А стоит за ним или какой-нибудь вор, или какой-нибудь силовик в вышитых погонах. Вот тут нам уже девочкой-психопаткой не обойтись. Так что нужно подумать, как же через нашу Оленьку разговорить Харона. — Насоныч расплылся в улыбке. — Девочки-то у нас какие замечательные! Одна просто родилась, чтобы хлопнуть Бобра, другая — медиум, с богами общается. Прелесть!

— Так, может, — Вадим кивнул на компьютер, — самим выйти на Харона? Подпишемся этим размером и…

— Вадим, — покачал головой Насоныч, — ты меня порой просто поражаешь. Ты, конечно, большой специалист в своей области, но, бывает, садишься на такой лаже, что просто больно смотреть.

— То есть? — Инструктор нахмурился.

— То есть нет шапок у зечек. Платки им выдают. Полушерстяные. На три года. Я узнаю, вдруг размер платка — это новый прикол, но, скорее всего, Харон будет проверять, кто с ним болтает покруче. Кстати, как ты себе представляешь разговор? Это опять я, ваша Оля, только теперь мне нужны совсем другие люди? Не звучит. Тем более что сама девка ему не нужна. Его заинтересовали те четверо. И вполне вероятно, что, потянув за эту ниточку, мы узнаем, кто же такой наш греческий бог-перевозчик.

— Значит, сейчас ничего не будем делать? — Котя поднялся со стула.

— Будем готовить свой «вариант Омега». Смотрел? — спросил Насоныч Вадима. — Хороший фильм, хоть и про войну. Ладно, еще вопросы есть?

— Я хотел спросить. У вас промелькнуло: «Если бы мы заплатили…»

— Вывод правильный, — кивнул Котя. — Ее «случайно» примочат на месте.

— А…? — Вадим посмотрел на дверь.

— А Олю мы пока бережем и сдуваем пылинки. Она теперь наша радистка. Без нее нам никак. — Насоныч погрозил инструктору пальцем. — Бди!

— Понял.

— А что касается бабок, то тут несколько проще. Бабки мы платим вперед. Она ведь, по нашему договору, сразу рвет когти. Так что денежки будут лежать здесь, у нашей радистки. А потом мы их заберем обратно. Это ведь неплохо?

— Да уж, — согласился Вадим.

Никто не удивился, когда Хильда решила ехать в Москву и поступать на факультет психологии. Никто не удивился, но никто не одобрил. Ни родители, ни друзья. Дело даже не в том, что конкурс был немыслимым. Что ж вы хотите — Москва! В армию Хильде не идти — можно съездить, попытать счастья, а на следующий год поступить в Риге. А чего бы и не попытать счастья с двумя-то четверками? Шансы неплохие.

Нет, никто не удивился. Но никто не пришел в восторг. Во-первых, было вполне естественное нежелание расставаться с дочерью, внучкой, подругой. Уедет черт-те куда и будет залетать в родные края только на летние каникулы в перерывах между трудовыми отрядами и картошкой. Во-вторых, Хильда собиралась ехать не куда-нибудь, но в Москву, к русским. Она будет жить среди них, говорить на их языке, делить с ними их пустой, пористый хлеб и магазинную колбасу, сваренную из неведомых зверей и подсобных материалов.