Единственным козырем бригадира было то, что он нужен вору. И, как ни странно, нужен тем более, что уже однажды крупно прокололся. После убийства Дятла Шала держал Жука в руках так, как не держал никого. Вору было бы обидно терять такого преданного и подконтрольного человека. Следовательно, если Жук сообщит Шале ужасную новость первым, тот, скорее всего, сообразит, на что списать потери. Конечно, совсем с рук это Жуку не сойдет, но что все эти неприятности по сравнению с пулей в башке? Главное, остаться в живых, остаться на посту, а там… он с лихвой наверстает все, наворует, награбит… и все что хочешь!

Жук утешал себя такими раскладами, но восемнадцать ступеней, ведущих на второй этаж, в офис Шалы, дались ему нелегко. Он преодолел их, превозмогая дрожь в коленях и тянущую вниз слабость во всем теле, увидел вора, сидящего на широком диване мягкой светлой кожи, и стало как-то легче. Не ощущение, но вид, запах опасности вернули молодого хищника в привычную колею, придали уверенности, и, когда он перешагивал порог кабинета, никто уже не узнал бы в нем прилипающего от страха к мрамору ступеней бледного парня, которым он был всего минуту назад.

— Женя? — Шала шевельнул рукой, державшей миниатюрный пульт японской видеодвойки, и выключил звук. — Заходи, дорогой!

Радушие было достаточно условным, поскольку толстяк даже не сделал попытки приподняться, как принято в больших компаниях, не говоря уж о том, чтобы встать и поприветствовать гостя, как принято на Кавказе. Ну да этим Жука было не удивить.

— Здравствуй, Шала. — Жук вышел на середину кабинета и замер, как встревоженный посторонним шорохом суслик.

— Что-нибудь случилось?

Риторический вопрос. Если Жук без предварительной договоренности является в штаб-квартиру в тот самый час, когда должен вламываться в кабинет директора «Макс’С», то дураку понятно: да, случилось.

— В «Пелло» псы сидели. Помели всех, — коротко прокомментировал ситуацию Жук.

Шала не стал тратить время на пустые вопросы. Он погрузился в раздумье немедля. Лицо его окаменело, маленькие черные глазки замерли, словно пришитые на морду плюшевого медведя пуговки. Зато внутри большой круглой головы с бешеной скоростью завращались те самые шарики и катушки, которые в просторечии олицетворяют мозг. Покрутятся, повертятся, пожужжат, словно валики кассового аппарата, и выдадут вместо чека кому — приговор, кому — приятную весть о продвижении вверх.

— Кто сообщил? — Какой-то ролик в районе темечка прокрутился несколько раз вхолостую, не находя опоры.

— Водила, который их отвозил. Но он до утра ничего не знал.

Жук сразу пресек версию о причастности парня как никуда не годную. Незачем воровским шарикам-катушкам гонять не в ту степь.

— Но самого водилу не взяли?

Нет, кажется, зацепило парня. Сейчас, слово за слово, засосет, затянет в механизм, а что выйдет? Никто пока не знает. Жук покачал головой.

— Ясно. Ты сам говорил кому-нибудь?

На этот вопрос Жук даже не стал качать головой. Ответ был очевиден, ибо случись утечка по его вине, то не сносить ему головы. А в следующую секунду шею сковало судорогой так, что бригадир уже не смог бы качать головой при всем желании. В эту самую секунду Жук вспомнил, что говорил о предстоящем визите в «Пелло» и кому говорил. Он упомянул об этом в разговоре с Максом. Упомянул для убедительности, чтобы не сделал друг ошибки, не махнул на угрозу рукой. Неужели Макс? Что ж, это было бы логично. Но тогда получается, что Макс хотел не просто защититься, не просто спастись, но спастись ценой его, Женькиной, шкуры. Вот гад! А может, не он? Но тогда кто? Неужели сам Шала на себя донес? Эта засада не похожа на случайность. Не могли менты сидеть во всех агентствах день и ночь и караулить рэкетиров. Можно было, конечно, вычислить с десяток наиболее вероятных, но…

— А откуда известно, что это РУОП?

— Что? В каком смысле? — Жук, окунувшись в прорубь своих страхов, едва расслышал вопрос.

— Откуда известно, что это именно РУОП?

— Ну, так этот водила сказал… по телефону.

— А он что, заходил в контору?

— Не должен был…

— Тогда непонятно. Откуда он узнал про засаду, про то, что это РУОП, а не менты, не спецура, не другая бригада. Непонятно. — Шала покачал головой. — Совсем непонятно.

Жук хотел возразить, но прикусил язык. Засада была не просто так. Кто-то настучал. Это очевидно. Стукача надо найти и покарать. И Шала нашел его. Не важно, виноват парень или нет. Вор сказал, что парень виноват, — значит, так оно и есть. Пусть даже все это и шито крестиком и белыми нитками.

Теперь Жук чист, и это главное. Но Макс!.. Такого Жук от друга не ожидал. Хотя почему бы и нет? Ведь и сам Жук предупредил приятеля не от полноты теплых чувств и не из-за укола проснувшейся совести. Нет, он предупредил его назло и вопреки. Что ж, все логично. И по этой же логике Макс должен быть наказан и будет наказан.

Такое бывает раз в жизни. Причем не в каждой жизни. Большинство олухов и неолухов так и сидят всю жизнь, раскрыв варежку в ожидании своего шанса, своего звездного часа, а он так и не приходит. Это только у Челентано с Куинном большая игра начиналась с ноля в любой момент, а у реальных людей все сложнее и безнадежнее.