— Рот свой поганый закрой, пёс шелудивый! Уды козла плешивого! — прошипел я, извлекая саблю.

Обстановка накалилась. Стрельцы, как мои, в красных кафтанах, так и другие, синекафтанники, стали с усердием раздувать искры на своих пищалях. Вот-вот могла прозвучать стрельба. Но оскорблять себя не позволю. Это в миг может обрушить мой авторитет, не так, чтобы и легко выстраиваемый.

— Что молчишь, полковник? Выйди со мной на Божий суд — с таким безбородым! Слышал ли ты, в каком бою я сегодня был? — говорил я, почувствовав в этот момент, может быть, это что-то звериное…

Хотя далеко ли люди ушли от зверей? Я видел, что человек, стоящий напротив, жутко меня боится.

Уверен, что слава о ночном бое, где я не оплошал, своими руками убил четверых бандитов, уже должна растекаться по всей Москве. Уж тем более в подробностях должны бы знать о случившемся и наши соседи. Они, к слову, не спешили прийти на помощь — а ведь успели бы.

Полковник молчал. Он смотрел по сторонам, словно желая, чтобы сейчас нашелся тот, кто скажет против меня. Но командование полком теряется. Я видел мужчин в синих кафтанах, которые вот-вот взорвутся. И авторитет для них теперь не чин, должность. А сила.

— Я, яко и было обещано, с тобой пойду, Егор Иванович! — вперёд из-за спин стрельцов в синих кафтанах вышел тот самый сотник, который присутствовал на совещании и обещал привести свою сотню в подчинение…

Правда, тогда была речь о подчинении моему отцу, и чуть ли не договорились до того, что будет какая-то демократия, и сотники будут принимать решения сами, вплоть до голосования. Сейчас же, кроме как вертикали твёрдой власти, иной формы управления полком я не допущу.

— Я рад, что ты, сотник, слово держишь своё! Но кто здесь из вас стрелял, и живы ли мои люди? — грозно продолжал говорить я.

Полковник молчал. Наверняка он бы нашёл, что сказать, вот только единственные слова, которых от него будут ждать стрельцы в нынешней ситуации, — это либо приказ убить меня, либо же самому попытаться меня зарубить.

— Отдай, полковник, пистоль стрельцу своему! Не дури! — пусть я делаю вид, что смотрю в сторону союзного мне сотника, но выпускать из вида полковника и рядом стоящих с ним стрельцов не собирался.

Великолепной выделки пистолет, с какими-то там кружевами, орнаментом из серебряной проволоки, я направлял в сторону полковника второго стрелецкого полка. Успел среагировать, а то полковник собирался уже стрелять.

Тем временем союзный сотник подошёл ко мне, встал по правую руку — и взглядом провожал своих бойцов, которые не стройным шагом, явно сомневаясь, но всё-таки шли за командиром — за сотником, который решил встать на мою сторону.

Точнее, на сторону царя.

— То стреляли твои стрельцы. Стреляли в небо, желали, дабы их пропустили обратно в полк, — негромко объяснил мне ситуацию стрелецкий сотник.

— Вот стрельцы мятежные твои! — появился ещё один персонаж, в котором я определил полуполковника.

В мою сторону подтолкнули двух бойцов. Избиты были они знатно: уже наливались у обоих красочные гематомы под глазами, у одного всё лицо в крови — натекла из разбитого носа.

Но я не стал обращать внимание на царапины и требовать сатисфакции за побитых стрельцов. В такой ситуации то, что они живы, на своих двоих вышли, не покалеченные, — уже благо. И даже если полковник струсил, проглотил все те жуткие оскорбления, которые я ему нанёс, это не означает, что он в какой-то момент не может приказать стрелять.

— Мы уходим! И буду Бога молить, кабы не пришлось нам стрелять друг в друга! А будет желание у кого стать на сторону царя истинного — так милости просим, — сказал я и отдал приказ уходить.

Мы пятились, продвигаясь нестройно, многие стрельцы спотыкались. Но поворачиваться спиной к потенциальным врагам нельзя.

А вот что необходимо, когда вся эта катавасия закончится — так это начинать готовить организованное войско. Чтобы наступать и отступать умели. Хотя первое — в приоритете.

В нашем полку всё уже было готово. Да, часть имущества погрузить в телеги не удалось по причине того, что грузового транспорта крайне не хватало. А у меня ещё закрадывались подозрения, что сколько-то телег стрельцы забрали, чтобы погрузить собственное имущество своих семей.

Я обязательно с этой проблемой разберусь. Но не сейчас. Чтобы бойцы воевали без всяких задних мыслей, нужно, чтобы их семьи были в безопасности. Так что если бы ко мне кто-то из стрельцов подошёл и попросил взять одну из телег, что были на имуществе полка, то и не отказал бы. И вот именно так им нужно было делать. Но всего не объяснишь, когда приходится действовать быстро.