— В какой-то момент жизни мне очень повезло, — ответил Ансильяш, после чего тихо, неловким голосом добавил, — но я стараюсь не говорить об этом слишком часто. Потому что, как вы понимаете, получилось это, в том числе, потому, что в какой-то момент жизни этим двоим не повезло. Я не хочу лишний раз огорчать их, заставляя вспоминать боль прошлой жизни… я всего лишь радуюсь тому, что они со мной… и надеюсь, что соответствую их ожиданиям хорошего хозяина.

— Понятно. Ну, в общем, я интересуюсь с конкретной целью, — голос Хрипунца стал серьёзен, и одновременно — слегка печален. Очевидно, Теневой Символ приготовился к долгой речи.

— Меня куда больше поразило, дорогой брат, что ты, едва-едва ступив на наши земли, тут же пожертвовал на дело наших братьев приличную сумму денег, — продолжил говорить Хрипунец, — да, с одной стороны, в масштабах даже одного селения — сумма невелика. Но дело в другом. Подавляющее большинство наших братьев, что приходит сюда — приходит едва ли не последними штанами, а некоторые — так и вовсе без них. Я понимаю, почему так происходит, я знаю, в каком статусе нашли братья живут почти во всей Системе — и не виню их за это. И всё же — часто они раздавлены, унижены, почти уничтожены. Я, конечно, всей душой им сопереживаю — но на одной жалости долго не протянешь. Нужно жить дальше, встраиваться в общество, находить себе дело, приносить другим пользу.

И, в противовес всему этому — ты, дорогой брат, который прибыл на остров со своим другом, — он коротко кивнул Крассу, — двумя слугами, и, вероятно, приличной суммой денег. На фоне этого, подобное, сам понимаешь, весьма выделяется. Я очень надеюсь, что ты будешь жить в этом городе, — Хрипунец посмотрел прямо на Ансильяша, — мне, разумеется, нужны все мои братья и сёстры, но такие, как ты, брат Сайраш, мне нужны втройне. Мои стражи упоминали, что ты был торговцем. Чем ты торговал?

— Продуктами торговал. Одеждой торговал. Пряностями торговал, украшениями… да чем только не приходилось торговать, я всё могу продать, — задумчиво сказал Ансильяш. После чего, несколько секунд спустя, добавил, — разве что только оружием и бронёй не торговал. Там у них… короче, были свои связи и свои торговые кланы, мне туда пробиться не удалось. Ну и… кхм… с живым товаром тоже дела не имел.

— У нас живого товара тоже нет, — с явным ревностным оттенком сказал Хрипунец, — мы всем готовы давать работу и платить за это деньги. Да, другим расам мы платим меньше, чем нашим братьям — ну да это мой личный приказ. Здесь наши братья имеют большее преимущество — и я считаю, что справедливо, если во всём мире будет существовать хотя бы одно такое место. И другие расы, собираясь отправляться сюда, должны отдавать себе в этом отчёт.

— Кхм… я, конечно, не знаю точной ситуации, — осторожно сказал Ансильяш, — но вроде как наш брат сумел выиграть последние Всесистемные Состязания. И стревлогам на Севроганде были возвращены земли их клана. Так, может быть…

— Это обречено на провал, — Сареф ожидал, что Хрипунец взбесится, как чёрт, от этой темы, но Теневой Символ лишь равнодушно махнул рукой, — в лучшем случае эти земли станут помойкой, куда людские кланы будут сливать дерьмо. В худшем — через 5, самое позднее, 10 лет эти земли у них отнимут обратно. Потому что людские кланы имеют прочные связи с Теневыми Символами, они будут бить, бить безжалостно и в самые уязвимые места. А мои братья… что они там сделают? У них ничего нет. Их просто возьмут в блокаду — и откажутся с ними торговать. В людских кланах, конечно, сидят конченные мрази — но для того, чтобы лишний раз прижать стревлогов к ногтю, даже конченные мрази могут объединиться. Это не путь для нового будущего. Это игрушка, которая или быстро сломается, или которую так же быстро отнимут. И всё из-за одного проклятого мальчишки, который каким-то образом сумел усилить брата-чемпиона. С одной стороны, он вроде как сделал им благо. Но, с другой — по его вине однажды мои братья испытают стократ более сильную боль, второй раз потеряв свои земли. Нежели они бы просто смирились и стали учиться жить в новых условиях. И за это проклятый мальчишка заслуживает справедливого наказания.

Сареф сощурился. Хрипунец не сказал, что он хочет его смерти. Что, впрочем, было логично. Наверняка с его точки зрения «справедливое наказание» заключалось в том, чтобы сделать из него личного раба и использовать его способности в своих интересах. Что ж, в таком случае Хрипунцу надо становиться в очередь из тех, кто этот жаждет…

— Ну, брат Сайраш, — неожиданно с усмешкой сказал Хрипунец, — раз ты так хорошо умеешь продавать — продай мне своих слуг.

— Не продаётся, — с достоинством ответил Ансильяш, — они слишком хороши.

— Прямо вот настолько хороши? — уточнил Хрипунец. — И до какой же степени?

— Пусть они сами скажут, — махнул рукой Ансильяш. Хрипунец перевёл взгляд на Сарефа, но он не успел открыть рот — к нему снова подошла Ванда и обняла его.

— Мы с Реном придерживаемся современных взглядов, — мягко заговорила она, — и считаем, что при должной сноровке и умении как мужчина, так и женщина могут одинаково эффективно выполнять большинство работ. Так что при желании и он может вас обслужить… и я — обеспечить безопасность.

— Какая прелесть, — эти слова, казалось, искренне развеселили Хрипунца, — что ж, если вы не возражаете — небольшая демонстрация. Парень. Вон в том фонтане на дне лежат и охлаждаются 2 бутылки вина. Принеси сюда одну бутылку и разлей для нас вино. Что до тебя, девочка… Гиримьяш? — он посмотрел на одного из своих помощников. Тот моментально вскочил и вышел вперёд. В его руках появилось по длинной кривой сабле. Мало того — мгновение спустя с отвратительным хрустом разрываемой плоти из его спины вышло четыре чёрных щупальца — и каждое из них держало точно такую же саблю.