Дракон затравленно помотал головой.

— Иди же, — моя улыбка скатилась до уровня оскала, — а то хуже будет.

Выбора-то у него, безмолвного, особого то и не было, ведь я решительно настроилась доказать дядьке Фролу нашу неземную любовь. В общем, гонялась я по лужайке за драконом с криками «Целоваться!» минут десять, пока ящер вконец не превратил мои грядки в утоптанный ровный газон. Вальдемар стенал и бегал за нами, умоляя прекратить «любовные игрища». Староста, все еще закопанный, но по пояс, давал, как ему казалось, умные советы.

— Ты ведьму не зли, а то проклянет так, что любой алкоголь будет водой, — сообщил он пробегающему мимо дракону.

— Баба, она ласку любит, — на следующем витке прилетело нам в спину.

— Если гулять соберешься налево, потом на болячки провериться не забудь, — очередная сентенция догнала нас у руин будки задумчивости.

— И комплименты не забывай ей говорить. Ты не скажешь, другой наврет и из семьи уведет, — дядька Фрол даже довольно крякнул. Видать, в планах где-то себе галочку поставил, мол, научил молодежь уму-разуму.

Неожиданно прямо под лапы дракону из леса выпрыгнул оборотень, волк из диких. Опять небось рожают, а людских повитух не признают. Зато ведьма — она своя. И хоть раз бы нормально расплатились! Последняя мзда — живой заяц. Потому что до этого я брезгливо отказывалась брать свежие тушки, с которых еще капала кровь.

Удивились все. Староста, наивно полагавший, что диких в этих краях нет. Домовой, поскольку волк неудачно отскочил назад прямо в развешенное для сушки белье и теперь красовался в моем бюстье вместо чепчика. Дракон, который не ожидал такой стремительной атаки от существа, меньше его в разы. И я, догнавшая «жениха». Бежала я сзади, ну, и поймала, соответственно, хвост.

— Теперь от поцелуя не отвертишься! — грозно пообещала я.

Дикий нервно икнул и попятился.

— Да не ты! — я в сердцах дернула добычу за хвост.

— Милушка! — испуганно пролепетал Вальдемар, глядя, как эта наглая пакость поднимает меня вместе со своей конечностью.

Но помощь пришла от дикого. Перекинувшись (и сразу был опознан мной, как Дьян) оборотень, щелкнул на дракона клыками.

— Ведьму поставь, — с трудом проговорил визитер (дикие они на то и дикие, что человеческим телом плохо владеют), — она еще роды нам должна.

И снова все присутствующие удивились. Дракон даже поднес меня на хвосте к своей морде и укоризненно посмотрел желтым глазом.

— Принять роды я должна. — Нечего тут из ситуевины ситуацию делать. И быстро чмокнула ящера, куда достала. Зря он оскалиться решил. Усмехался на свою же беду. Вот и лобызнула я его прямо в клык. — Все. Я тебя поцеловала, можешь на землю опускать.

Шокированный дракон даже не спорил. Когда под ногами оказалась твердая поверхность, я тут же бросила победный взгляд на старосту.

— И точно жених, — недовольно пробурчал дядька Фрол. — Так отбиваться будут только по большому чувству.

Если припомнить его жену, то тут даже отстреливаться бесполезно. Мне кажется, он с ней обряд прошел только потому, что не смог объяснить свое нежелание. Настырная, проворная и хитрая. Помнится, ко мне пришла за порошком от зубной боли, а спустя пару минут я ее уже вытаскивала из своего сарайчика. Через три — из погреба. Через пять — сгоняла с печи, где она устроилась со всем комфортом и сопела. Так что староста тот еще знаток семейной жизни.

Обратно в избушку мы вернулись, когда верхушки вековых сосен щекотали солнцу брюхо. Мы, потому что дракон увязался за мной. Нет, с одной стороны, ему спасибо, роды прошли гладко и быстро, только от одного вида немаленького ящера, с деловой мордой вылизывавшим вместительный котел, некогда до краев наполненным мясной ароматной похлебкой. А с другой — огромная туча с крыльями, которая нависала надо мной в небе всю дорогу, откровенно бесила. Особенно осознание того, что мне на голову может прилететь мстя. Вонючая и унизительная.

Дракон сделал круг над поляной.

— Хватит ворон пугать, — недовольно проворчала я.

Домовой за время нашего отсутствия постарался: грядки и туалет были на месте. А сам Вальдемар гремел посудой в избе. Рот тут же наполнился слюной. Пироги печет мой домовитый.

— Руки мой, — меня хлестнули полотенцем по вороватым конечностям, которые пытались незаметно умыкнуть один пирожок. — Зеркало в твое отсутствие разрывалось. Подруженция с перекошенной физиономией названивала.

Я аж духом воспряла. Никак бывший донес, что дракон-то у меня самый что ни на есть настоящий!