– У тебя прекрасно получается помочь человеку почувствовать себя особенным.

Гил протягивает мне руку, полностью игнорируя мои слова и вынуждая вложить в нее свою ладонь. Вторую руку он прижимает к моей спине и притягивает меня к своей груди, отчего наши лица оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга.

Я поднимаю голову и замечаю ореховые искорки в его глазах. Но решаю не поддаваться на провокации и перевожу взгляд на стену за его плечом.

Следуя его подсказкам, я не отказываю себе в удовольствии наступить ему на ноги, и мы даже делаем несколько па, пока моя шея не начинает затекать.

– Тебе нужно расслабиться. Ты двигаешься, словно робот.

– Разве не замечательно, что я двигаюсь как разумное существо с искусственным интеллектом? – парирую я.

– Хм. Я всегда считал, что ты относишься к тем людям, которые считают роботов бесчувственными недотепами.

– Судя по всему, ты ничего обо мне не знаешь. Так что неудивительно, что ты ошибся.

– Я многое о тебе знаю.

– Твое замечание «не раскрываться слева» не считается.

– Я знаю, что у тебя есть сестра. И что ты погибла, спасая девочку, напомнившую тебе ее. Знаю, что у тебя был парень по имени Финн. И знаю, что ты направлялась на вечеринку, когда…

– Не надо, – сердито перебиваю я, слегка топнув ногой. – Просто… прекрати.

Его тело застывает, но он не опускает руки.

– Ты не должен был видеть эти воспоминания, – говорю я, уставившись на стену, потому что не могу заставить себя посмотреть ему в лицо. – Мне плевать, что это было необходимо. Тебе бы тоже не понравилось, если бы я заглянула в твои мысли и начала копаться в них без твоего разрешения.

Его дыхание размеренное, а мои вздохи торопливо срываются с губ в ритме колотящегося, как литавры, сердца.

– Ты можешь заглянуть в мои мысли в любое время, – ровным голосом сообщает он. – Но уверяю, тебе не понравится то, что ты увидишь.

– Даже не заглядывая в твои мысли, я знаю, что ты обо мне думаешь, – огрызаюсь я. – Ты даешь это понять каждую секунду при нашем общении.

Он отпускает меня и отступает на полшага.

– То, что ты считаешь, будто мысли о тебе – самое ужасное, что есть в моей голове, явно показывает все, что мне нужно о тебе знать.

Я вздрагиваю, понимая, что он говорил о времени, проведенном в герцогстве Войны. И обо всех тех ужасных вещах, что он скорее всего там видел. И скорее всего испытал на себе. Он не пытался оскорбить меня, а искренне предупреждал…

– Я сожалею о том, через что тебе пришлось пройти… – начинаю я, но Гил не желает слушать остальное.

– Прибереги свою жалость для Колонистов. У тебя это получается лучше всего.

– Мне их не жалко. Просто я не верю, что убийство – это выход.

– Прожив здесь несколько жизней, ты посмотришь на это по-другому. – Гнев пропитывает каждое его слово. – Так происходит со всеми.

– Всегда бывают исключения, – возражаю я.

Гил приподнимает бровь:

– Так вот на что ты надеешься? Что отыщешь Колониста с золотым сердцем, который докажет, что все ошибаются? – Его голос пронзает меня насквозь, словно я сделана из бумаги. – Ты еще наивнее, чем мне казалось. Мы никогда не сможем жить бок о бок. То, что происходило между Колонистами и людьми, всегда будет стоять между нами.

– Вот как ты это воспринимаешь? Либо они, либо мы? – Мои слова подобны стрелам. – Неужели ты даже не допускаешь мысли, что можешь ошибаться?

– Зато меня не отпускает мысль, что твои убеждения подобны тонущему кораблю, и если ты не будешь осторожна, то утащишь всех жителей Поселения за собой. – Его молчание разлетается по комнате в поисках малейшей неуверенности. – А может, именно этого ты и хочешь?

Я невольно вздрагиваю, хотя изо всех сил стараюсь сдержать разочарование.

– То, что я задаю вопросы, не означает, что я хочу предать Поселение.

– Твои вопросы сами по себе предательство, – сердито заявляет он. – Ты даже не представляешь, как долго мы обдумывали эту идею и готовились к достижению этой цели. – Его взгляд горит яростью и уверенностью. – Так что придерживайся плана, чтобы мы могли покончить с Колонистами раз и навсегда.

– Знаю, вы все надеетесь, что я смогу стать Героем, благодаря которому все изменится, но…

– Ты последний человек в Бесконечности, на которого я бы стал надеяться, – наклоняясь ко мне, перебивает он. – Оказаться зависимым от кого-то вроде тебя – это акт отчаяния, а не веры. Так что не придавай этому большого значения.

Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки, а злость заглушает мой разум.

– Ты ошибаешься на мой счет.

– А мне плевать, – опустив подбородок, еле слышно бормочет он.

Мир застилает красная пелена, и я вылетаю из его комнаты прежде, чем из моего рта вылетят слова, которые я не смогу забрать обратно.

– Да ладно тебе. Все не могло быть настолько плохо, – сквозь сдавленный смех говорит Шура.

– Он такой самодовольный. И с каждым сказанным мной словом ненавидит меня все сильнее. – Я откидываюсь на спинку кровати. – Думаю, для всех будет лучше, если нам больше никогда не доведется видеть друг друга.