– Ты забыл второе правило Бесконечности, – натянуто говорю я и, прежде чем он успевает спросить какое, посылаю все накопленные силы в левый локоть, а затем ударяю его в бок.

Он охает и выпускает меня из рук, но я не останавливаюсь на достигнутом. А ударяю его в живот, и он отлетает к стене с такой силой, что даже воздух начинает вибрировать.

Гул наполняет мои уши. Колотящееся сердце замедляется. А я приподнимаю бровь и смотрю на Гила, который валяется на полу, пытаясь прийти в себя.

– Не раскрывайся слева, – заканчиваю я и выхожу из зала.

Подол платья меняет свой цвет от серебристого сверху до цвета темных глубин моря у самого пола, спадая каскадом вниз и собираясь в лужу у моих ног. Платье расшито бисером узором в виде цветов, одна рука прикрыта мерцающей серебристой тканью, а вторая открыта, но по всей ее длине спиралью поднимается серебристая цепочка, которая напоминает заколдованную змею.

Шура оказалась права, когда говорила про связь. Это платье не просто сшито для меня… оно словно часть меня. Каждое его колыхание кажется предопределенным. Оно даже обтягивает мои изгибы там, где необходимо. Я вижу себя в каждом сантиметре ткани: свои надежды, страхи и интересы.

Но меня беспокоит, что это слишком самонадеянно. Я никогда раньше не носила ничего настолько шикарного.

И я не уверена, что достойна носить что-то настолько прекрасное.

Но когда вижу свое отражение в зеркале, то не нахожу там и следа своего прежнего «я». А вижу лишь Колонистку. Новую личность. Новую себя.

И остается лишь надеяться, что этого хватит.

Когда я иду через Поселение, люди расступаются передо мной, словно перед важной персоной. И это еще больше заставляет меня нервничать. Я никогда не считала себя такой и не привыкла к подобному вниманию.

Я замечаю Ена и Ахмета в толпе, которые одобрительно кивают мне, а затем подхожу к Аннике, Шуре и Тео, поджидающих меня у Южного туннеля.

– Ты прекрасно выглядишь, – с сияющей улыбкой говорит мне Шура.

Я корчу ей рожицу, потому что комплименты смущают меня, а затем тянусь к темной косе, которая лежит на моем обнаженном плече.

– Я выгляжу нелепо.

Она достает из кармана серебряное кольцо. В центре сияет большой драгоценный камень квадратной огранки, излучающий завораживающий синий цвет.

Надев его мне на палец, она поднимает мою руку и улыбается:

– Это подарок. – Она замолкает на мгновение. – Ахмет сделал большую часть работы, но я сама придумала дизайн.

– Спасибо, – испытывая небольшую неловкость, говорю я. – Я не знала, что нужно принести подарок.

– Это передатчик, – с гордостью в голосе объясняет Шура, и я расслабляюсь. – Он закодирован специально под тебя. И если ты нажмешь на камень в центре, мы будем знать, что ты в беде.

– Я буду находиться за стеной, – вмешивается Тео, а затем трет рукой затылок. – Но если с тобой что-то случится, я не обещаю, что приду на помощь…

– Знаю, – перебиваю я. – Ты не можешь рисковать и выдавать Поселение. Если меня поймают, это будет только моей проблемой.

Он кивает, а улыбка на лице Шуры исчезает без следа.

Анника наклоняется вперед:

– Но твое предупреждение может спасти всех нас. Оно даст нам небольшую фору, прежде чем Колонисты вытянут из тебя какую-то информацию.

Мой взгляд скользит по скрюченным и разномастным дорожкам и хижинам. Выжившие провели здесь столько лет. Пережили так много. Куда они пойдут, если я потерплю неудачу? Где им искать убежище?

Если им повезет, они успеют добраться до границы. Они смогут перейти в Лабиринт. Но сколько времени это им даст? Скрывать такую большую группу…

«Не говори это, – обрываю себя я. – Не говори, что это невозможно».

Я пытаюсь отыскать в себе хоть ниточку уверенности и, как только это удается, крепко хватаюсь за нее.

– Да уж, после такой мрачной и ободряющей речи, кольцо уже не кажется замечательным подарком, – грустно говорит Шура.

Я усмехаюсь:

– Мне оно нравится. И, возможно, оно и знание, что рядом кто-то есть, дадут мне немного спокойствия. – Я перевожу взгляд на Тео. – Где ты будешь прятаться?