Ужас эхом отдается в голове. Что, если мы не сможем ничего изменить? Что, если уже слишком поздно?

Я запинаюсь и падаю на влажные листья и грязь. Руки трясутся от охватившего меня страха. Он прожигает меня насквозь, мешая думать связно.

Я пытаюсь встать, но не могу найти в себе сил. Тело сотрясают рыдания. Я чувствую его боль. Его мучения. Чувствую, как его воля угасает, а желание уступить становится все сильнее.

Я чувствую, что сдаюсь.

Внезапно раздавшийся треск веток привлекает мое внимание. Я так старательно высматриваю бестелесное создание, что замечаю огромного зверя, только когда он практически нависает надо мной.

Взгляд случайно цепляется за тени, из которых через мгновение вырисовывается силуэт огромного волка. Его тело окутывает дымка, а по шерсти проскакивают электрические разряды, отчего она сверкает. Когда он скалит пасть, я вижу полный рот клыков и, даже не раздумывая, устремляюсь вперед.

Камни скользят у меня под ногами, когда я прыгаю с одного уступа на другой. За спиной раздается хриплый рык зверя. Понимая, что мне не удастся быстро взобраться на гору, я начинаю спускаться, спотыкаясь о мелкие кусты. Но внезапно нога скользит по мокрой листве, и я, кувыркаясь на камнях и царапаясь о ветки, устремляюсь вниз, пока не ударяюсь головой в какой-то ствол.

Вскрикнув от боли, я вытираю кровь с виска и с трудом поднимаюсь на ноги. Мир кружится перед глазами, но мне удается рассмотреть дикого зверя, окруженного дымкой, который несется ко мне, щелкая острыми зубами.

Я пытаюсь от него убежать, но через несколько метров снова запинаюсь и падаю на траву. Боль пронзает мое плечо, отчего я вздрагиваю, но все же нахожу в себе силы, чтобы подняться вновь. Но через секунду на расстоянии вытянутой руки от меня приземляется зверь.

Мне не убежать. Я в ловушке.

Я выхватываю кинжал и направляю его на зверя.

– Не подходи! – кричу я, чувствуя комок в горле.

Шкура зверя потрескивает, как провода под напряжением.

Я предупреждающе взмахиваю кинжалом в воздухе, едва справляясь со страхом. Со страхом боли, страхом неизвестности, страхом оказаться разорванной на части, как люди, попавшие в Войну… И страх пожирает меня.

Существо бросается на меня, отчего с губ срывается крик, который звучит словно издалека, но при этом рвется наружу, словно огонь.

Дымка и потрескивание окружают меня, пока я размахиваю ножом из стороны в сторону, но зверь не отступает… и даже увеличивается в размерах.

И тут я вдруг слышу крики Мэй. Они наполнены слезами и бессилием. Я ощущаю ужас, исходящий от нее. Сестра где-то здесь. Где-то в этом мраке.

Где-то в бесконечности.

«Мэй!» – кричит мой разум.

Нет. Пожалуйста… только не здесь. Она не может находиться здесь.

Она не могла…

Сердце сжимается в груди. Оно сморщивается и скукоживается, пока вместо него не остается пустота.

Если Мэй оказалась в Бесконечности, значит, она…

Я не могу вздохнуть. Не могу пошевелиться.

Так что я просто кричу, кричу и кричу.

Реальность растворяется в дымке. Электрические разряды щелкают вокруг меня. Я пытаюсь отыскать свою сестру, но отчаяние проникло в каждую клеточку моего тела. Но тут сквозь дымку пробивается еще один звук. И это не плач сестры.

Это мужской крик.

Кто-то причиняет ему боль. Пытает его. И он не один. Я чувствую, как раскалывается его сердце, когда он смотрит, как издеваются над его друзьями. Я чувствую, чего он боится больше всего.

Его терзает страх, что он не сможет помочь людям, о которых заботится.

Крики изменяются, отражая новый страх, словно кто-то поменял частоту на радиоприемнике.

– Мэй! – кричу я сквозь слезы.

Я не знаю, сколько людей поглотил этот монстр, но обязательно доберусь до нее. Сестра должна знать, что она не одна.

Раздается еще один надрывный мужской крик, и я чувствую, как темнота поглощает этого мужчину. Он сходил с ума от ужаса, находясь в каком-то запертом пространстве. И впервые осознал, что может причинить так много боли.

Страхи наслаивались один на другой, крики кружились в вихре, вынуждая прижимать руки к ушам, чтобы закрыться от них.

В них так много страданий.

Но вдруг кто-то обхватывает мои плечи. И я слышу у самого уха еще один голос. Голос Гила.

– Это не причинит тебе вреда! – кричит он сквозь потрескивание электрических разрядов. – Доверься мне… хватайся за мою руку.

Я чувствую, как наши пальцы переплетаются, и, хотя не вижу ничего, кроме редких вспышек в темноте, позволяю ему вывести меня из этого кошмара.