Шрифт:
Наш долг сообщить вам, что адажио не есть фамилия композитора и тумба отнюдь не музыкальный инструмент.
Москва. — Муссику.
«Все знакомые, — пишет Муссик, — находят Муссика очень остроумным».
А Муссик острит так: «Почему говорят «заслонка», а не «заверблюдка»?»
По-нашему, этот вопрос может интересовать только обойденного верблюда, но никак не человекоподобного Муссика…
Лиговск. — Эн-Эсу.
Товарищ Муссика по несчастию. Эн-Эс пишет:
«Если и будет отказ, то сообщите его без издевательств — в двух самых обыкновенных необидных словах!..»
Исполняем желание Эн-Эса:
— Сквер. Но.
Змиев. — П. К. Л.
Что это такое: «Бонмот о шляпе»? Где вы встречали такое слово «бонмот»? Если это по-французски, то нужно было сказать так: «бонмот о шапеаукс’е». Эх, П.К. Л., П.К. Л!!!..
Александровск. — Рип-пу.
«К вам в «Сатирикон», — пишет Рип-п, — и соваться страшно…»
Отчего же? Суйтесь.
Москва. — Бульбе.
А Бульба острит так:
«Если он сам Кук, то жена у него Кукушка, а дети — Кукиши…»
За такой виц редакция, в виде гонорара, согласна подарить автору одного из детей Кука.
Невский, 71. — Юсу.
Есть люди, которые смеются, если им показать палец. Мы нашли одного такого и прочли ему ваш юмористический рассказ. Бедняга расплакался.
Таврическая, 27. — Петербуржцу.
Лучшее стилистическое место вашего рассказа: «Вид дам, еще не успевших истратить имеющийся у них запас денег, целой толпой стремящихся в двери магазинов…»
Язык у вас — из лучшего английского сукна.
Ивановская. — А. Д. Г-ву.
«Почему Дума, — мудро спрашиваете вы, — занимается вопросом только о конокрадстве, оставляя в стороне коровокрадство?»
Да уж, знаете, эта Дума… Мало ли еще темных сторон в жизни русского крестьянина: слонокрадство, бегемотокрадство, уж не говоря об увеличивающейся с каждым годом пропаже страусов.
В пространство. — Страннику.
Номер «Сатирикона», в котором мы выругали ваши стихи, высылаем.
Видом на жительство служить не может.
В пространство. — Иванову.
«Пуговкин, прочтя газету, сладко подтянулся…»
Не мешало бы и вам, Иванов, это сделать.
Москва — Сай-ому Б. О.
«По этим стихам вынесите мне приговор: может быть, мне не надо закапывать своего таланта?..»
Отдельной бандеролью высылаем лопату.
Знаменская, 7. — Воину.
«Не знаю, — пишете вы, — напечатаете вы меня или вставите перо».
Не будучи осведомленными в цели и полезности этой загадочной операции, от напечатания стихов отказываемся.
Москва. — А. Бончалов…
Боже! Что это? Рукопись в двенадцать листовых страниц?! Что они со мной делают? Они льют мне рукописи на голову? Матушка! Матушка!! Пожалей своего несчастного сына…
Николай АГНИВЦЕВ
Гимн
Е(го) В(ысоко)Б(лагородию)
Ивану Ивановичу г-ну Иванову
Гремите, бубны и фаготы,
Со всем усердием в кредит, —
Сегодня, милые, работы
Нам очень много предстоит.
Пылая жаром, что экватор.
Пою, как сотня теноров.
Тебя, коллежский регистратор
Иван Иваныч Иванов.
Обужен, сплюснут, без отметин,
В семи водах прокипячен.
Он вездесущ, хоть незаметен.
Он тот, чье имя — «легион».
И на картине Мирозданья
Он — фон гигантского холста.
На коем в дерзком сочетанье