Жертва всесожжения много раз встречается в Библии, присутствует и человеческое жертвоприношение: «И дал Иеффай обет Господу и сказал: если Ты предашь Аммонитян в руки мои, то по возвращении моем с миром от Аммонитян, что выйдет из ворот дома моего навстречу мне, будет Господу, и вознесу сие на всесожжение». [46] И кого же он встретил первым? Разумеется свою дочь: «И пришел Иеффай в Массифу в дом свой, и вот, дочь его выходит навстречу ему с тимпанами и ликами: она была у него только одна, и не было у него еще ни сына, ни дочери. Когда он увидел ее, разодрал одежду свою и сказал: ах, дочь моя! ты сразила меня; и ты в числе нарушителей покоя моего! я отверз о тебе уста мои пред Господом и не могу отречься. Она сказала ему: отец мой! ты отверз уста твои пред Господом – и делай со мною то, что произнесли уста твои, когда Господь совершил чрез тебя отмщение врагам твоим Аммонитянам. И сказала отцу своему: сделай мне только вот что: отпусти меня на два месяца; я пойду, взойду на горы и оплачу девство мое с подругами моими».

То есть Иеффай принес в жертву всесожжения свою собственную дочь, и, кстати, такой сюжет в Ветхом Завете не единичен. У галлов также приносились жертвы всесожжением, и также сохранились мифы о том, что жертвы были и человеческими; Цезарь же упоминает о казни через сожжение, что также, безусловно, было частью мистического ритуала. В Крыму сохранилась легенда о царице амазонок, которая принесла себя в жертву на костре из-за того, что не могла справиться с любовью к юноше. И, конечно, вспоминается славянская традиция масленицы с сожжением чучела как отголосок традиции жертвы всесожжения, и древнеиранские митраистские, и позже – зороастрийские ритуалы. Другое дело, что это были достаточно поздние традиции человеческих жертвоприношений, но сейчас не об этом.

В Ветхом Завете упоминается и прохождение через огонь: «Но ходил путем царей Израильских, и даже сына своего провел чрез огонь, подражая мерзостям народов», [47] – практикующееся в митраизме, и описанное, в частности, в Книге пророка Даниила. Но выясняется, что этот ритуал был известен и друидам, и римлянам.

Другое, часто упоминаемое в Ветхом Завете божество вражеских племен, это Ваал. В скандинавском эпосе два сына Одина носят сходные имена: Вали – бог-мститель и Бальдр (господин) – любимый сын Одина. Библейская же Астарта, как это ни удивительно, созвучна Асгарду – («ограда Асов») небесной крепости, где живут Асы. Любопытно, что в период поклонения Астарте, один из царей носил имя Аса: «В двадцатый год царствования Иеровоама, царя Израильского, воцарился Аса над Иудеями». [48]

Моисей в древнегреческой мифологии занял место ученика или сына Орфея, и именуется он пророк Мусей. По преданию, после него сохранились книги пророчеств, так же как и после библейского Моисея.

Миф об убийстве великана Голиафа имеет аналогии в мифах других народов: путем попадания камня в голову бога Кумарби рождается бог Ану в хеттско-хурритской мифологии, а бог солнца Луг в кельтской мифологии попадает камнем в голову, в глаз могущественного бога Балора, такого же циклопа, как и славянский Вий. И Давид убивает Голиафа именно попаданием камня в голову: «И опустил Давид руку свою в сумку и взял оттуда камень, и бросил из пращи и поразил Филистимлянина в лоб, так что камень вонзился в лоб его, и он упал лицем на землю». [49] Давид символизирует, так же как и Луг, бога солнца, – ведь имя Давид, собственно, происходит от «деус, дайс», восходящего к индоиранскому и имеющему значение «бог, свет, день» и латинскому «deus».

В мифах о Давиде узнаваемы и древнегреческие сюжеты: Давид, так же как и Орфей, является искусным музыкантом «сладким певцом Израилевым» [50] : «И когда дух от Бога бывал на Сауле, то Давид, взяв гусли, играл, – и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него». [51]

В сюжете о бегстве Давида от Саула просматривается аналогия с мифом о Кроносе, который из-за пророчества пожирал всех своих детей, но его жена Рея однажды его обманула, завернув в ткань камень, – только роль Кроноса выполняет царь Саул, а роль Реи – его дочь Мелхола: «И спустила Мелхола Давида из окна, и он пошел, и убежал и спасся. Мелхола же взяла статую и положила на постель, а в изголовье ее положила козью кожу, и покрыла одеждою». [52]

У кельтов встречается имя кузнеца Гавид, сходное с Давидом, и окончанием, применяющимся, стало быть, в Галлии.

Миф об обольщении Давидом Вирсавии перекликается с несколькими древнегреческими мифами, в которых бог влюбляется в купающуюся в реке красавицу и обманом овладевает ею: это сюжет, например, о Зевсе и Леде, Аполлоне и Дафне (хотя в данном случае совпадает только первая часть сюжета) и др.

Мифы о царе Соломоне широко распространены вплоть до государств Средней Азии. Так, в древнерусских преданиях Соломон борется с демоном Китоврасом – борьба равных по силе «мудрости света» и «мудрости тьмы», сходные с мифом о борьбе Ахура Мазды с Ахриманом. В западноевропейских мифах роль Китовраса выполняет Морольф, в англосакской версии – бесовский князь Сомурн. Любопытно, что в этих мифах присоединяется сюжет о похищении «князем тьмы» жены Соломона, восходящий ко множеству древних мифов о Персефоне, Эвридике и других женских персонажах, похищаемых подземными правителями.

Такая распространенность вызывает обоснованные сомнения в реальности Соломона. Почему? Да потому что Израиль, согласно существующей версии истории, был небольшим ближневосточным государством, культура и религия которого не могли оказать существенного влияния в мире. Однако же историчность Соломона выглядит совершенно иначе, если мы рассматриваем его как царя крупного европейского государства, даже с учетом наложения на сюжеты о нем древней мифологии.

Имя Соломона многие трактуют как sol amon, возводя к египетскому богу Амону, что ж, возможно, хотя более правильным видится применение латыни, где sol – «солнце», а amon – производная от mon, которое в латыни обозначает «гора» (mons) и греч. «единица, монада» (monas), и перевод, соответственно, «солнце единое» или «высшее солнце». В любом случае имя это применялось в европейском языке не только в отношении Соломона и связано с первоначальным названием Иерусалима – Солимой. Так, в древнегреческой мифологии Салмоней – сын Эола и Энареты, основал город Салмония у реки Алфея в Элиде. А в честь спутника Энея, Солима, в Италии был основан город Сулмон.

Кельтская мифология сохранила память и о племени богини Дану – племени Дана, и об амазонках, например, в мифе о женщине-воительнице Маху, и об острове Тори, название которого известно нам как по топонимам Европы, так и по названию Пятикнижия Моисея. Любопытна традиция изображения кельтского бога Цернунна (букв. «рогатый»), аналогичная иконографической традиции изображения Моисея – оба они изображаются двурогими, также атрибутами Цернунна являются баран и змея – в Ветхом Завете баран, безусловно, также является сакральным животным, следы культа змеи связаны с временами Моисея.