Сюзанна усмехнулась.

— Значит, хороший человек.

– --

Дверь открылась без стука.

Вошёл мужчина лет шестидесяти пяти, сухой, в длинной тёмной накидке, с кожаным чемоданом и выражением лица, которое сразу внушало: вот он — настоящий врач. Не лекарь-угодник, а знающий. Седые волосы собраны в низкий хвост, нос тонкий, взгляд — острый, цепкий.

— Госпожа Сюзанна, — поклонился он. — Я рад видеть ваши глаза. Даже если они пока ничего не помнят.

— Вы меня знаете?

— С младенчества. Вы держали мой палец, когда впервые чихнули. — Он уселся к постели и взял её руку, профессионально, внимательно. — Пульс хороший. Реакция есть. Мышцы напряжены, но не дрожат. Вопросы не перепутаны. Вы знаете, где вы?

— Нет.

— И кто вы?

— Сюзанна… надеюсь.

— Значит, вы вменяемы. Но с амнезией. Что уже не так плохо, как вас описывали.

— Кто?

Врач усмехнулся.

— Та, что меня не звала эти два года. И, кстати, пыталась вызвать другого, более… покладистого. Но тот оказался в дороге. Мне, как ни странно, открыли ворота.

Он посмотрел в сторону двери. Та как по заказу приоткрылась, и Розетт вошла, вся в жемчугах и показной тревоге.

— Ах, месье Ортен, как… мило, что вы нашли время. Хоть мы и ждали другого специалиста, но вы, конечно, можете…

— Молчите, Розетт, — тихо сказал он, и в голосе его было стальное раздражение. — Я был другом этого дома, когда вы ещё надевали чужие драгоценности в кредит. И сейчас здесь только потому, что вы забыли отменить мой визит.

— Это… возмутительно…

— Да-да, — он отмахнулся. — Госпожа Сюзанна в полном сознании. Память частично утрачена — что бывает при сильной травме головы. Но речь, логика, координация — сохранены. Ни о каком сумасшествии речи не идёт.

— Но… поверенный… она же не сможет объяснить ничего… может, мне стоит… хотя бы временно… управлять…

— Я доложу поверенному всё, как есть, — сухо сказал Ортен. — И настаиваю, чтобы меня пригласили снова — во время встречи, как независимого врача.

А теперь, если вы не против, госпожа Розетт, мне стоит поговорить с пациенткой наедине.

– --

Она вышла. У двери послышалось шипение: то ли сдерживаемая злоба, то ли попытка убедить. Сюзанна впервые почувствовала, что у неё появился союзник.

Доктор приблизился, наклонился:

— Слушайте меня внимательно, девочка. Я знаю, что они задумали. И я вижу, что вы — это уже не прежняя Сюзанна. Вы стали… прямее. Жёстче. И знаете что?

— Что?

— Это хорошо.

Поверенный — молодой человек, не из их круга. Он будет слушать. Главное — быть в себе. Не геройствовать. Но говорить точно и ясно.

— Спасибо, доктор.

— Не за что. И — да. Буду приходить, пока вас не вытащим. Вдвоём.

– --

Когда он ушёл, а вслед за ним — недовольная, шипящая Розетт, Аннет вернулась.

— Видела я, как она за ним увязалась! Всё шептала и шептала, а он только пальцем крутил у виска, как раньше делал, когда её слушал…

Сюзанна чуть улыбнулась.

— Расскажи теперь, как здесь всё устроено. Что мне нужно знать?

Аннет села рядом.

— Женщины могут владеть имуществом. И правом управлять тоже. Только если наследие принято, а не оспаривается. Потому они и хотят успеть — пока вы слабы, чтобы опекунство взять. Тогда всё по закону отойдёт им. Даже если вы очнётесь, права у вас уже не будет.

— Поняла. А финансы?

— Отец вам копил. В тайне от всех. Есть счёт у поверенного, где лежат золотые и векселя. Капитал — немалый. Но доступ — только при признании вас вменяемой и взрослой.

А ещё заводы. Они — главное. Технология стекла редкая. Его мастер Хольм знал… он говорил, что ваш отец — один из немногих, кто понял потенциал.

Сюзанна встала, с трудом.

— Завтра я оденусь и выйду в сад. Мне надо смотреть на мир. И думать, как его обыграть.

— Это будет сложно, госпожа…

— Это будет весело, — сказала Сюзанна и впервые с того мира по-настоящему засмеялась.

Глава 5

Утро было прохладным, и всё же воздух казался сладким. Чистым. И живым.

Сюзанна стояла на веранде, закутавшись в лёгкий серый плащ, и смотрела, как издалека блестит утренний иней на крыше оранжереи. Рядом — верная Аннет, чуть за ней — тень поварихи, будто случайно вышедшей с тряпкой в руках.