— Это типа эмблема для киберспортивной команды, пап, — Аня снова появилась в маленьком окошке в углу экрана, и ее глаза горели. — Я придумала целую концепцию. Они должны быть дерзкими, быстрыми, как стая, которая охотится ночью… Их стиль игры — это не глухая оборона, а слаженный, внезапный налет. Блицкриг. Понимаешь? Они не просто игроки, они — хищники в цифровых джунглях!

Она говорила быстро, увлеченно, и я впервые за долгое время видел в ней не просто дочь, а творца, человека, одержимого своей идеей. Она показывала мне не просто картинку. Она показывала мне частичку своей души.

А я… я смотрел на это, но мой мозг видел лишь техничное исполнение. Я видел композицию, работу со светом, выбор шрифта. Я видел качественную работу дизайнера. Но я не видел огня, который стоял бы за ней.

Мой внутренний аналитик оценивал продукт, а не страсть.

— Да, неплохо, — выдавил я из себя единственное, что пришло в голову. Отстраненный, родительский комментарий, который был равносилен похлопыванию по голове. — Очень… динамично. Молодец.

Эффект был мгновенным, словно кто-то выключил свет. Энтузиазм в ее глазах погас. Улыбка стала натянутой. Она «сдулась» прямо на моих глазах. Она поняла — мне не интересно. Я не понял. Не оценил.

— Ладно, пап, мне тут еще доделать надо, — ее голос снова стал ровным и пустым. — Дел куча.

Она не дала мне даже шанса исправить ошибку.

— Хорошо, Ань. Ты…

— Созвонимся, — бросила она и отключилась.

Экран погас.

Я остался сидеть в оглушительной тишине своей квартиры. Острое, неприятное чувство укола совести.

Я снова все сделал не так. Снова выбрал не те слова. Снова показался ей отстраненным, «душным» стариком, не способным понять ее мир. Я почувствовал себя чужим, инопланетянином, который пытается общаться с помощью разговорника, но постоянно путает слова.

Я откинулся в кресле и вздохнул. Название «Полуночные Гончие» промелькнуло в голове и тут же исчезло, не оставив следа. Забавная выдумка для учебного проекта. Я не придал этому ни малейшего значения. В конце концов, какое отношение это могло иметь к моей жизни?

Основной квест Тихой Гавани ждал нас на пристани.

Капитан Финн, старый морской волк с усами, похожими на два пучка пожелтевшей пеньки, хмуро разглядывал свои сети, развешанные для просушки. В них зияли огромные, неестественные дыры.

— Опять! — прорычал он, заметив наш подход. — Каждую ночь одно и то же. Словно сам морской дьявол выходит на берег и кромсает мои снасти! Рыба из садков пропадает, скоро мне нечем будет торговать. Найдите эту тварь и прикончите. Вся деревня будет вам благодарна.

Серый тут же деловито открыл карту.

— Это квест на местного босса. Он сидит в Пещере Шепота, на северном побережье. Гигантская саламандра, двадцатый уровень. Нам, конечно, рановато, но вдвоем завалим. Погнали.

Он уже был готов сорваться с места, полный энтузиазма настоящего игрока, для которого квест — это прямая линия от точки А (проблема) до точки Б (убийство монстра).

— Погоди, — остановил его я. — Дай посмотреть.

Я подошел к сетям. Для Сергея это был просто квестовый предмет. Для меня — улика. Я не активировал никакой навык, интерфейс не подсвечивал мне ничего особенного. Я просто смотрел. Так, как привык смотреть на строки кода или системные отчеты — ища не то, что бросается в глаза, а то, что выбивается из общей картины.

— Смотри сюда, — я указал на край дыры. — Видишь? Сеть не порвана, не прогрызена. Края словно бы оплавлены, разъедены. Это химическое или термическое повреждение. Когти и зубы так не работают.

На влажных нитях поблескивали капли какой-то густой, полупрозрачной слизи. Я осторожно собрал образец в пустой флакон, который купил у Старого Тома на всякий случай.

— Это нелогично, — заключил я. — Зачем хищнику растворять сеть, если ее можно просто порвать?

— Андрюх, это игра! — вздохнул Серый. — Какая логика? Разрабы просто нарисовали дырки. Пойдем уже в пещеру, пока кто-нибудь другой квест не перехватил.

— Нет. Мы пойдем к травнице.

Лина-Травница жила на скрытой полянке в глубине Леса Шорохов, и найти ее без подсказок было непросто. Ее домик был скорее похож на вросший в землю гриб, чем на человеческое жилище. Сама она оказалась худой, жилистой женщиной с пронзительными глазами, которая говорила о лесе как о живом существе.

Она взглянула на принесенную мной слизь с профессиональным интересом.

— Странная субстанция. Чтобы понять ее природу, мне нужны катализаторы. Принеси мне горсть Светящегося Мха из той же пещеры, куда ты собрался, тогда и поговорим.

Поручение было простым, но требовало осторожности. Пока Серый отвлекал гигантских жаб у входа в Пещеру Шепота, я быстро собрал мох, фосфоресцирующий в полумраке тихим, скорбным светом. Вернувшись к Лине, я получил свой вердикт.

— Как я и думала, — сказала она, растирая мох со слизью в ступке. Смесь зашипела и выпустила облачко фиолетового дыма. — Это не яд. Это болезнь. Вызвана она редким растением, [Луна-цветом]. Он светится в темноте, но его пыльца, попадая в воду, искажает все живое вокруг. Животное, которое ты ищешь, не злое. Оно просто отравлено.