— Чтобы править, мало уметь сносить головы, сын мой.

— Я не понимаю.

На столе стояли два кубка с вином. Кубок Валко оставался нетронутым. Аруке отхлебнул из своего.

— Я помню своё возвращение из Сокрытия. Моя мать не была столь мудрой, как твоя. Я умел сражаться, без этого в Сокрытии не выжить. Но способность убить и взять желаемое — лишь начало.

Он изучающе посмотрел на сына. За эти несколько дней Аруке неожиданно начал находить удовольствие в его обществе. Два дня назад они охотились вместе, и юноша, хоть и неискушённый, стоял насмерть перед разъярённой тугэшской свиньёй, защищавшей выводок. Один точный удар, — и голова кабана покатилась по земле.

И тогда Аруке посетила странная мысль: если бы зверь убил Валко, он ощутил бы… потерю. Откуда взялось это чуждое чувство? Неужели возраст наконец пробудил в нём слабость — сентиментальность?

— Это место называется школой, — сказал Аруке, его пальцы барабанили по рукояти кинжала. — Недалеко отсюда, так что сможешь иногда наведываться сюда. Там Устроители и Эффекторы научат тебя тому, что понадобится, когда придёт время снять мою голову и занять моё место.

Валко резко поднял подбородок:

— Этого дня не будет ещё много зим, отец. И я надеюсь, когда он настанет, ты встретишь его с гордостью.

— Если ты избавишь меня от слабости и докажешь силу нашей крови, чего ещё может желать мужчина, — голос Аруке неожиданно дрогнул.

— Чему именно меня будут учить?

— Во-первых, учиться. — Лорд Камарина хмыкнул. — Трудно представить, но придётся часами сидеть, слушая Эффекторов и наблюдая за Устроителями, пока мозг не онемеет. — Он отхлебнул вина. — Во-вторых, оттачивать боевые навыки.

Его взгляд стал отсутствующим:

— Я помню, как учился сначала с деревянными палками, сражаясь с другими мальчишками в Сокрытии. Потом были ночные вылазки в деревни за всем тем, что нам было нужно… И в конечном итоге я выменял у Устроителей достаточно золота, чтобы получить свои первые доспехи у Торговцев.

Он резко встряхнул головой, словно отгоняя воспоминания:

— Кажется, это было в другой жизни.

— Но никакие драки со старшими мальчишками, даже твоя победа над сыном Кеско, не делают тебя искусным воином. В тебе есть природный дар, но его нужно отточить, прежде чем ты будешь достоин стать всадником Садхарин.

Аруке откинулся назад, отхлебнул вина и добавил:

— И, как бы неприятно это ни звучало, правитель должен уметь обращаться с Ничтожными.

— Обращаться? Я не понимаю. Мы берем то, что нужно, или убиваем их.

— Не всё так просто. Эффекторы научат тебя, насколько сложен этот мир. Но не волнуйся: ты достаточно умен, чтобы понять. А Устроители покажут, как применять эти знания.

— Когда я отправлюсь в эту школу, отец?

— Завтра. С полным эскортом, как подобает наследнику Камарина. А теперь иди, оставь меня наедине с моими мыслями.

Валко поднялся, оставив нетронутый кубок у кресла. Когда дверь закрылась, Аруке задумался: догадался ли мальчик, что вино было отравлено, или просто не испытывал жажды? Он, конечно, не позволил бы сыну умереть так рано, но несколько часов мучительных спазмов стали бы хорошим уроком. Впрочем, Прислужник стоял наготове с противоядием.

Когда дверь закрылась, Валко едва заметно улыбнулся. Он знал: сейчас отец наверняка ломает голову, догадался ли он о яде. Улыбка стала шире. Завтра начнётся настоящее обучение, о котором говорила мать. Он ждал дня, когда сможет послать за ней и рассказать, что её уроки не прошли даром. Всё, что она говорила об отце, оказалось правдой. И уж наверняка правдой окажется и её рассказ о школе. Может, тогда она наконец объяснит, зачем заставила его солгать о своей смерти.

Он отложил эти мысли, вспомнив её прощальные слова: «Всегда позволяй им недооценивать тебя. Пусть считают себя умнее. Это станет их погибелью».

— Обучение? — фыркнул Джомми. — На кой чёрт?

— Потому что, — ответил Калеб, только что прибывший с Острова Колдуна.

Когвин Ястринс добавил, развалившись в кресле:

— Паг сказал «надо». Значит, надо.

Тад и Зейн переглянулись. Они знали, что Джомми сейчас не в духе и жаждет спора, а когда он в таком настроении, его не переубедить — как вкопанного осла не сдвинешь. Ребята уже давно наслаждались городской жизнью, и все они были в восторге от развлечений и забав, которые предлагала Опардум — столица герцогства Оласко, теперь входившего в состав королевства Ролдем.

Они сидели в пустом главном зале «Дома у Реки» — ресторана, который Когвин открыл после возвращения в Опардум. Заведение имело такой успех (люди часами ждали свободных мест), что ему пришлось расширяться. Он как раз купил соседнее здание, чтобы увеличить вместимость зала еще наполовину. Люсьен, бывший личным поваром Когвина в Ролдеме, а затем последовавший за ним в Опардум, теперь величал себя шеф-поваром — словом из бас-тайрского языка, означавшим «мастер кулинарии». Он и его жена Мэйгари славились на весь Оласко. Мальчишки работали мойщиками на кухне, иногда помогая официантам. Но главным плюсом была еда: здесь готовили всевозможные диковинные блюда, а в конце дня Мэйгари часто оставляла для них особые десерты и прочие лакомства, которых парни их положения обычно и в глаза не видели. Так проявлялось ее к ним привязанность.