Загостилась ты, Ленка. Домой пора!

Только сначала…

Торопливо одевшись (на соседнем сундуке были заботливо разложены мои вещи, включая обе рубашки, чистые и выглаженные — цены здешнему домовому нет, ей-ей), я повертела головой, вспоминая, где выход: нужно найти Гостемила Искрыча. спросить где зде…

— Проснулась, матушка? — он возник у дверей, словно почувствовав, что в нем есть необходимость. — А я вот умыться приготовил!

Когда важные утренние дела были переделаны, на столе меня уже ждал завтрак: блины с зайчатиной (не иначе, вчерашнее подношение в дело пошло!), с таком, с медом и сметаной, знаменитая репа (только не знаю, пареная или нет), и то самое молоко, которое я еще вчера успела оценить по достоинству.

Кофе не было. Не было даже чая — вполне ожидаемо, конечно, но…

Умывание колодезной водой, конечно, бодрит не хуже кофеина — но куда меньше радует!

Заверения домового, что водичка-де на серебряном кольце настоянная, для свежести облика дюже пользительная, ситуацию улучшить не смогли.

Осторожно зачерпнув деревянной ложкой (что ж ты такая неудобная!) зеленоватого текучего меда (что ж ты такой вкусный!), я полила блин, и, свернув его треугольником, завела неспешную беседу, прощупывая почву:

— Гостемил Искрыч, а где мы вообще находимся?

— Как — “где”? — встопорщил он брови в удивлении. — В Премудром урочище!

Спасибо, мне все стало ясно!

Но саркастировала я зря, потому что домовой обстоятельно продолжал:

— К восходу от нас человеческие земли лежат, но края здешние не сказать, чтобы людные: там, сям деревенька… Вот ежели дней через десяток пути, через дюжину, так там уже люду поболе. А в стольном граде, сказывают, народу и вовсе — не протолкнуться!

Вслух я не хмыкнула, но из уроков истории смутно припоминала, что в где-то в шестнадцатом веке население Киева в нашем мире составляло то ли пять, то ли семь тысяч человек. Да уж, страшно представить такую толпу!

— Ежели к закату повернуться, так кто там обитает ты, матушка, и сама вчерась вечор видела, — он нахмурился, качнул бородой. — Народишко шебутной, ненадежный. Одно хорошо: силу они крепко уважают, и знают, за кем сила. И что Премудрая бровью поведет — и в баранку их сложит, тоже ведают. У этих тоже свои князья и свои цари, но Премудрым они не указ.

Я только тихо удивилась: ну надо же, вроде бы, одной крови — а гляди ж ты, домашняя нечисть лесную явно не одобряет, но перебивать рассказ не стала.

— На полночь отсюда урочище Прекрасных, на полдень — угодья Искусниц. — И завершил с неподдельным воодушевлением, — А здесь на три дня пути в любую сторону твои владения, матушка!

Я прижала руку к груди и похлопала. Ох, тише, сердечко, тише, рано нам еще от приступа помирать.

Мои.

Вла-де-ни-я.

Мои владения — это однушка ипотечная, а не вот это вот все!

— И кто ж такие Прекрасные, Премудрые и Искусницы? — осторожно уточнила я все же, хоть и подозревала, что знаю ответ на этот вопрос.

— Так ведьмы, матушка, — Гостемилу Искрычу явно неловко было растолковывать мне простейшие истины, но он честно старался. — И не абы какие! А Премудрые среди них — сильнее всех.

Как говорится, не баба-яга и на том, спасибо!

Это я теперь, выходит, Елена Премудрая получаюсь?

Э-э-э, не-не, так не пойдет.

Что бы там себе моя предшественница ни решила, а без письменного согласия на такую должность меня никто права выдергивать не имел.

У меня ни сил, ни управленческих способностей, ни умения жить без гугла.

Я вдруг спохватилась — а где мой телефон?

Был же, в кармане.

Я на всякий случай ощупала попу, хоть и прекрасно понимала, что ничего там нет. И ключей нет. И проездного. Даже фантик от барбариски, и тот пропал…

Мало того, что похитили, еще и ограбили! Угрозыска на вас нет.

Ладно, за неимением гугла будем пользоваться подручными средствами.

— Скажи мне, Гостемил Искрыч, а люди рядом-то есть?

— А как же не быть-то им, матушка? Верстах в пяти отсюда Малые Ели, а в семи Черемши. А недалече как в полудневном переходе целая дружина малая дозором стоит, богатыри службу несут…

Кто бы мне напомнил, каково соотношение верст к километрам?.. Полагаю, придется собственными шажочками измерять.

Голова шла кругом. В происходящее верилось и не верилось. Внутренний пессимист валялся в спасительном обмороке. Внутренний реалист во всю прикидывал, как мне со всем этим жить и составлял срочный список навыков, которыми необходимо обзавестись в кратчайшие сроки, в него почему-то входила езда верхом. “А что?” — сказал внутренний реалист. — “Ты всегда хотела научиться, а тут такой повод, вот у богатырей коня одолжим!..”