— Кто вы и что ищете в городе Великого Кагана? — просипел один из стражников и шагнул вперёд.

Трое из отряда нацелили на нас мушкеты. Говоривший прокашлялся, дёрнул правым плечом, освобождая его от плаща, и положил ладонь на эфес шпаги. У него были седые длинные усы, а подбородок топорщился топориком бороды.

— Моё имя — принц Дезирэ, — прямо ответил мой спутник. — Мы ищем смерти Великого кагана и хотим захватить его город.

Голубые глаза командующего стражей моргнули.

— Что? — переспросил он в недоумении.

— Смерти, — великодушно пояснил Дезирэ.

Стражники переглянулись. Командир насупил брови.

— За такие шутки вас вздёрнут на городской виселице…

— Достойная смерть за глупую шутку, — согласился Дезирэ и спрыгнул с коня. — Но я не шучу. Я объявляю войну кагану. Я приехал его убить.

— Он сумасшедший? — обернулся стражник ко мне.

— Да, — ответил вместо меня Люсьен со вздохом.

— Это не важно. Каган умрёт до захода солнца.

Десяток шпаг обнажилось, и их клинки сверкнули по направлению к нам. Дезирэ обернулся ко мне, чуть поклонился и протянул руку, чтобы помочь сойти с коня.

* * *

Крысиная пара громко выясняла отношения. Я пыталась понять: где они прячутся. Неужели зубы грызунов способны прогрызть толстые каменные стены? Как вообще крысы обитают в тюрьмах, если здесь и пол, и стены — каменные?

Косой солнечный луч падал косым прямоугольником на грязный пол, покрытый подозрительными потёками. Совершенно не хочу знать их природу. Зачем я связалась с сумасшедшим? Это ж было очевидно с самого начала, что он не в себе. Нестерпимо зачесалась нога под кандалами. Я почесала туфлей другой икру чуть повыше, но чесотка не унималась.

И ещё этот Люсьен… Они оба сумасшедшие. Мальчишка, которого приковали к стене только за ноги, сидел в углу, обхватив колени и уткнувшись к них лицом. Он даже не пытался сопротивляться или как-то возражать и не казался напуганным.

Я сдула прядь волос с лица и спросила в очередной раз:

— И что дальше, Ваше высочество?

Нет, ну мало ли это какой-то хитрый план у принца?

— Убивать.

— Вот как? И каким образом? Цепями? Или, может, взглядом?

Он промолчал. Правильно воспитанные принцессы никогда не истерят, но… Ну нет, нет! Я вот этого так не оставлю. Я не для того просыпалась, чтобы меня казнили!

— Знаете что?! — закричала я, кажется, у кого-то всё же истерика. — Зачем вы вообще меня разбудили? Для чего?! Я могла бы спать ещё сто лет. Вы — чудовище! Вы… Я скажу, что не с вами… Вы вообще мне чужой человек. Я не знала о ваших планах и… И я отказываюсь выходить за вас замуж и… Я от вас отрекусь раньше, чем попаду на дыбу! Учтите, я всё выложу, что знаю. И даже то, что не знаю…

— Вы любите черешню?

Дезирэ вдруг посмотрел на меня очень внимательно. А я задохнулась от гнева. То есть он… Он совсем не воспринимает меня всерьёз? Дева Пречистая! Надо было тогда всё же ехать в другую сторону. Как жаль, что мне не дотянуться и не придушить его!

— А… а идите вы, — выдохнула я зло.

Мерзавец! Идиот! Во что он меня втянул?!

Грохнули чугунные замки, створки ворот поползли в стороны. Вошло несколько мужчин, среди которых был и кузнец. Он молотком разбил крепления наших цепей. Сначала отсоединил от стены Люсьена, затем меня, потом равнодушного Дезирэ. Я едва не упала, но один из стражников придержал меня. Высокий, грузный с добрыми глазами и пропитым носом.

— Что с нами будет? — как могла жалобнее пропищала я и взмахнула ресницами, посылая взор непревзойдённой нежности.

Вряд ли мне поможет его доброта, но вдруг?

— Каган захотел лично увидеть своих убийц, — холодно процедил другой, с глазами, похожими на стальные клинки.

И нас поволокли по узкому коридору.

Отлично! Отлично. Всё лучше, чем я боялась. Как знать, может, каган — нормальный человек? И он непременно поймёт, что девица и мальчик не могут отвечать за действия рыцаря, сошедшего с ума? Я снова облизнула губы, затем чуть покусала их, чтобы они стали поалее. Где-то в седле было спрятано зеркальце: ужасно, что я не могу посмотреть и поправить что-то. Причёску там, или стереть грязь с лица. Наверное, я сейчас похожа на нищенку… Ужас!

Чуть не разбив мне ноги о ступеньки, стражники вынесли нас во двор. Стоял тот розовый час, который всегда случается перед закатом. Сотня или больше мужчин на утоптанной площади фехтовали на рапирах, их клинки красиво отражали золото заката.

— О великий каган! — стражник, шедший впереди, преклонил колено, приложил ладонь к сердцу. — Вот эти безумцы.

Каганом оказался молодой мужчина. Он стоял под раскидистой почти высохшей черешней и наблюдал, как его воины упражняются. Обернулся и взглянул на нас. Восточное лицо, чёрные глаза, губы одного цвета с лицом — золотисто-загорелого. Чёрные прямые волосы, убранные в хвост. И чёрный костюм, тонко расшитый золотом. А ещё усики, небольшие, они скобкой очерчивали губы и спускались к подбородку двумя струйками.