Мы снова вышли во внутренний двор с черешней. Дезирэ остановился, не оборачиваясь, бросил:

— Сожги её.

— Как?

— Просто сожги, — фыркнул он раздражённо.

Так… наверное надо поверить в себя, поверить в то, что я могу, представить… Я закрыла глаза, вытянула руки и велела:

— Гори!

Приоткрыла один глаз: эффекта не было.

— Пламеней! — прошипела я.

Безрезультатно. Может, не надо закрывать глаза? Может, всё дело во взгляде? Я попыталась вспомнить, смотрел ли Дезирэ на кагана, когда колдовал. Кажется, смотрел.

— М-дя, — изрёк мерзкий принц минут через пятнадцать моих попыток подчинить дерево приказам и взорам. — Бездарь.

— Как это делается? Как мне догадаться, что делать, если вы ничего не сказали? Вот это называется — научить?! Так себе из вас учитель!

Он подошёл со спины, обнял, взял за запястья.

— Хорошей девочкой никак не получается быть? — спросил на ухо, хрипло и даже сочувственно. — Нутро прёт?

Я постаралась не зарычать. Укусила внутреннюю сторону щеки. Дезирэ поднял мои руки, пальцами расправляя пальцы. Я чувствовала его дыхание на своей щеке, щекотное, чуть неровное.

— Расслабься, — прошептал колдун. — Выдохни. Забудь, что сейчас хочешь сделать. Растворись. Забудь о том, кто ты. Почувствуй ветер. Почувствуй солнце. Вот эту влагу, которой пропитан воздух. Закрой глаза. Ты видишь гряды холмов?

— Да…

— Не открывай. Посмотри на небо… Нет, не запрокидывай голову. Чтобы видеть, не обязательно смотреть глазами. Просто почувствуй. Там, наверху, парит птица. Что это за птица?

— Я не знаю…

— Знать не надо. Ну же, скажи мне. Просто скажи. Назови её.

— Как я могу…

— Тш-ш… Забудь. Обо всём забудь. Кто ты есть, кем была, кем будешь.

Что со мной? Я — воск, он — пламя. Где моя решимость и ненависть? Я всё забыла, я не помню, почему злилась на него. Огонь течёт по моим венам.

— Плачешь? Это хорошо. Ты — дождь. Туча, плывущая по небу. Ты не хороша и не плоха. Для кого-то ты — смерть, для кого-то — жизнь. Но тебе нет до этого ни малейшего дела, ты просто туча. Тебе безразлично, что внизу: пустыня, жаждущая хотя бы капли твоего дождя, или затопленная наводнением земля, с отчаянием взирающая вверх. Ты просто туча. Ты плывёшь и обнимаешь небо.

Я была водой. Я испарялась, поднимаясь всё выше и выше, туда, к солнцу, в холодную синеву. Подо мной простирался мир. Кряжистые отроги гор, жёлтый степной ковыль. Я видела табун дикий коней, пасущихся на востоке. Их вожак чутко вслушивался в шум ветра: боялся волков. Я видела, как по моим рукам побежали тёмно-фиолетовые искорки, чувствовала, как они защекотали пальцы.

— Кречет, — выдохнула восторженно.

— Не открывай глаз. Молодец. Кто ты?

— Я — воздух.

— Да. А ещё?

— Я вода.

— Верно. А ещё?

— Я — огонь…

— Сожги её, пожалуйста. Сделай это ради меня…

Я открыла глаза.

Искорки на пальцах наливались малиновым, а затем — золотистым светом.

Посреди двора скрючилась старая, почти облетевшая, на три четверти высохшая черешня. Пять рыжих листиков трепетали на её узловатых ветвях. Она помнила меня ребёнком, помнила моего отца и мать… У неё были сладкие, нежные, крупные плоды. Я помню их вкус, их плоть… А потом она кормила ими моих врагов. Их рвали, ими наслаждались варвары, потопившие моё королевство в огне и крови.

— Молодец.

Вздрогнув, я уставилась на пылающее дерево. Попятилась, но позади был — он.

— Я… я не хочу… я не хотела её убивать! — закричала я.

Она пылала, словно факел, хорошо просмолённый факел. Черешня, которую в честь моего рождения своими руками посадила моя мама…

Я закричала и бросилась тушить. Дезирэ властно удержал.

— Пусти!

— Она сгорит, и ты станешь феей. Только так. Только потеряв ты обретаешь.

— Но я…

— Потушишь и никогда не сможешь овладеть магией.

Я беспомощно оглянулась на него. Чёрные глаза-угли не отрываясь смотрели на черешню, малиновые губы кривились.

— Ненавижу тебя…

— Это хорошо, девочка. Меня и надо ненавидеть.

арт просто для атмосферы

Я снова проплакала всю ночь. Тёмную, ветренную, промозглую. Когда встала заря, я всё ещё не ложилась спать. Сидела у окна и смотрела, как занимается рассвет. Лягух надувал щёки, квакал, а вернее как-то резко тарахтел, словно пытался что-то сказать. Может, жаловался, что вода в плошке стала уж слишком солёной? Я вытерла слёзы в очередной раз. Как будто с той черешней сгорела и я сама.