Человек?!

— Токс, подпрыгни два раза, если считаешь, что в тебе находится душа человека, — попросил я.

Клещ сделал ровно то, о чём я попросил — попрыгал по столу, забрызгав чернилами рядом стоящую мебель.

— Ты помнишь, кем был? — поинтересовался я. — Остались какие-то воспоминания о прошлой жизни?

Он упёрся лапами в стол и помотал головной частью туловища. Видимо, это означает «нет».

Значит, Токс знает, что был человеком, но не помнит ничего из своей прошлой жизни. Это многое объясняет. Клещ понимает язык, слушается меня и даже может писать! Как же Сухорукову удалось поместить в насекомое человеческую душу? И что особенно интересно — чья она?

— Послушай, Токс, не беспокойся, я подумаю, как выяснить, кем ты был в прошлом, — пообещал я. — Главное, постарайся не попадаться на глаза другим людям. Если кто-то поймёт, что ты из себя представляешь на самом деле, тебя могут забрать. Начнут проводить опыты, вскрывать. Понимаешь?

Клещ извернулся, изобразив кивок.

— Вот и славно, — улыбнулся я. — А теперь давай спать. Предчувствую, что завтра нас ждёт не самый простой день.

Особенно если учесть, что большая часть лекарей не сильно-то желает видеть меня на рабочем месте.

На следующее утро по пути на работу я услышал шаркающие шаги за своей спиной. Кто-то упорно хотел меня догнать, но никак не мог это сделать.

— Алексей Александрович, стойте! — пыхтел пожилой лекарь — Решетов.

— Доброе утро, Василий Ионович, — поприветствовал коллегу я. — Куда вы так спешите?

— За вами, господин Мечников! — сообщил старик, пытаясь отдышаться. — Представляете, какое безобразие, до меня только сегодня дошли новости, что вас, оказывается, судили, и что вы… Ох, батюшки, — Решетов замедли и положил руку на моё плечо. — И то, что вы нашли лекарство от упыриной хвори. Это правда иль брешут?

— Правда, Василий Ионович, не солгали слухи, — подтвердил я.

— Так значит… Вы всё-таки заболели от укуса? — старик почему-то начал злиться. — А чего ж вы сразу ко мне не пришли?! Мы ведь договаривались, что при первых же симптомах вы явитесь ко мне на приём!

— Не до того было, — признался я. — Моего двоюродного брата похитил некромант. Вот я впопыхах и придумал, как избавиться от этой болячки.

— Алексей Александрович, вы обязательно другим лекарям расскажите, как это вам удалось! А лучше — напишите трактат! — заявил Решетов. — Ваш труд может спасти тысячи жизней.

Трактат — тоже хорошая идея, как и патент. Этому я и посвящу весь декабрь. Начну официально регистрировать свои достижения, чтобы с нуля создать себе имя.

— Кстати, Алексей Александрович, просьба к вам есть. Очень уж сурьёзная, — слегка погрустнев, произнёс старик. — Клавдия моя заболела. Помните её? Наша повитуха. Осматривала вашу тётушку и малыша.

— Помню, конечно, — ответил я. — А что с ней стряслось?

Бодрая ведь была бабулечка. Носилась по госпиталю быстрее, чем упырь по Красногривовскому лесу.

— Стыдно признаться, но я и сам не знаю, в чём дело, — вздохнул Решетов. — Встать не может — сил не хватает. А как я её посажу — сразу наизнанку выворачивается. Ничего толком съесть не может. Исхудала всего за сутки, представляете?

— Вы уже предположили какой-нибудь диагноз? — поинтересовался я.

— В этом-то и проблема, господин Мечников! — воскликнул Решетов. — Не могу, сил нет, когда не неё смотрю. Вроде и опыт есть, и знаний хватает у меня, но эмоции берут верх — голова перестаёт соображать… Мы ж вместе шестьдесят пять лет прожили! Я как представлю, что её не станет, мне аж всю грудь выворачивает.

— Тише, Василий Ионович, не падайте духом, — успокоил я старика. — После работы сходим к вам домой. А ещё лучше, можем оформить это посещение, как домашний вызов. Я сразу к вашей Клавдии и загляну.

— Я был бы вам безмерно благодарен, — кивнул Решетов. — Вы хоть и молодой совсем, но оно и к лучшему. Глаз у вас ещё не замылен. Я вижу, что парень вы толковый, Алексей Александрович. Может, сможете как-то ей помочь…

Когда мы с Решетовым добрались до амбулатории, уже на пороге нас встретил Эдуард Семёнович Родников. Видеть этого паразита мне искренне не хотелось. Ведь именно он сочинил, что это я заполонил Владыкино некротикой.

Чтобы не провоцировать себя лишний раз и избежать очередной стычки, я проигнорировал Родникова и прошёл мимо него.

— А… Алексей! — крикнул он мне вслед. — Прости меня, я не хотел создать тебе такие проблемы! Если хочешь, я…

— Я хочу, чтобы вы звали меня по имени и отчеству, Эдуард Семёнович, — перебил его я. — Мы на работе, если вы не заметили. Но ещё больше я хочу, чтобы вы больше никогда не переходили мне дорогу. Собственная трусость — не повод вредить другим людям.

На это Родникову нечего было ответить.