— Напоследок, настоятельная просьба, — произнёс я. — Жирное, жареное, острое не кушать. Солёным тоже не увлекаться. Как дальше вас лечить, я передам Василию Ионовичу. И по дому бегать не рекомендую. Пока что ложитесь, не нагружайте организм после длительной болезни.

Я уложил Клавдию и вышел с Ловицким на улицу. Запирая дверь, заметил, что мой новый начальник молча смотрит в одну точку и даже не пытается что-то сказать.

Странно, секундомер больше не тикает.

Я взглянул на циферблат и заметил, что время остановилось ровно на пятнадцати минутах. Не может быть такого… Я потратил лишние пять минут на то, чтобы поднять Клавдию и рассказать о будущей схеме лечения.

— Филипп Артурович, чего ж вы замолчали? — поинтересовался я. — Что? Не уложился я в ваш график?

Да и чёрт бы с ним! Зато человеку помог. Плевать я хотел на эти дурацкие стандарты и испытания. Жизнь человека превыше всего.

— Да нет, господин Мечников, — очнулся Ловицкий. — Вот, видите? Ровно пятнадцать минут. Ваша взяла — успели.

Мы выдвинулись назад — к амбулатории. Какое-то время Филипп молчал. Только я никак не мог понять, что его так шокировало. И почему он солгал мне? Я ведь по недоброму блеску его голубых глаз понял, что он изо всех сил хочет меня завалить.

— Филипп Артурович, что происходит? — прямо спросил я. — Вы остановили секундомер раньше времени. Не нужно меня обманывать. Спор — есть спор. Не нужно мне поддаваться — это оскорбительно.

— Я не поддавался вам, Алексей Александрович, — тихо ответил он. — Просто понял, что спор был нечестным с самого начала. Я… Не должен был задавать такие условия.

Да что ж с ним такое? Ловицкого будто подменили. Только что он, задрав нос, бросался нравоучениями и обзывал меня аномалией Хопёрской амбулатории.

— Что заставило вас поменять своё мнение? — поинтересовался я.

— Мать вспомнил, — сказал он и проглотил горький ком. — Она у меня… Вот точно так же умерла.

Ловицкий ненадолго замолчал, стараясь справиться с эмоциями, затем продолжил:

— Лежала точно так же, как Клавдия. Встать не могла, голова кружилась. А потом в какой-то момент… — он щёлкнул пальцами. — Хоп — и нет человека.

Видимо, наступил обширный инсульт.

— Я вам соболезную, Филипп Артурович, — искренне сказал я.

— Поймите, господин Мечников, я ведь сам её осматривал. И лекари Саратовские смотрели. Пытались как-то помочь, но в итоге случилось то, что случилось. А вы пришли и за какие-то пятнадцать минут подняли женщину с точно такой же картиной.

Обычный домашний вызов с самой распространённой среди стариков патологией, кажется, перевернул мир в глазах Ловицкого. Что ж, это хорошо. Не потому, что я желаю воспользоваться его потрясением и вырвать разрешение на вызовы. Нет, дело не в этом.

Хорошо, что ещё один лекарь понял, что мы можем помочь большему количеству людей.

— Представляете, сколько таких, как она, лежат по домам? — спросил я. — В сёлах, в удалённых от центра губернии городах.

Чуть не ляпнул лишнего. Захотелось сказать: «Машины-то есть не у всех».

Машин нет ни у кого. И знакомых с повозкой тоже.

— Сегодня же вечером отправлю в орден письмо, — сказал Филипп Артурович, когда мы добрались до амбулатории. — Сделаю всё, что смогу, чтобы ваша идея пустила корни.

— Благодарю, Филипп Артурович, — кивнул я. — И всё же, если не секрет, куда забрали Ивана Сергеевича?

Ловицкий вздохнул.

— Всё в порядке с вашим Кораблёвым, — сказал он. — До Саратова дошли слухи о некротике. К нам привезли труп вашего Хопёрского некроманта. Вот Кораблёв и отчитывается. А я решил воспользоваться моментом, чтобы взглянуть на работу в Хопёрске своими глазами.

— Труп? Странно, Сухорукова ведь в тюрьму живым уводили, — нахмурился я.

— Его кто-то заколол, — ответил Ловицкий. — Но расследование решили спустить на тормоза. В Саратове в любом случае не собирались его сажать. Ему предстояла смертная казнь. Кто-то в Хопёрске забрал хлеб у палачей. И не думаю, что это проблема, о которой нам стоит переживать.

Да. Пожалуй, он это заслужил.

Пройдя в фойе, я обнаружил, что у моего кабинета уже скопился народ. Я просунул руку в сумку и выдернул оттуда свой белый халат.

— Спасибо, что уделили мне время, — поблагодарил я Ловицкого, надевая свою новую форму. — А теперь позвольте откланяться на приём.

Филипп Артурович удивлённо взглянул на мой халат, но лишних вопросов задавать не стал.

— Хм, стильно, — бросил он. — Может, такой же себе прикупить…

Следующие несколько часов были напряжёнными. Людей много, причём у половины из них магические заболевания. У одного кончики пальцев загораются, у другого вырос нарост, чем-то напоминавший пятую точку. Но базис лекарского дела я уже изучил, так что особых проблем с больными у меня не возникло.