Шрифт:
Я вижу, как бьется жилка на его виске и как тяжело поднимается его грудь.
— У меня нет точных ответов, но у меня есть предположения, Адалия, — отвечает он, дотрагиваясь кончиками пальцев до моей щеки. — Ринг не помогает, говорит, что я должен сам разобраться и понять. Что я все знаю, просто я тот еще… чурбан.
— Я не могу с ним не согласиться, — усмехаюсь я.
Неужели это первый раз, когда мы с ним разговаривает вот так… спокойно, не стараясь задеть друг друга, уколоть. И, надо сказать, это не так страшно, как я думала.
— Ну что… Тогда, может, ты с ним поговоришь? Может, тебе он больше расскажет?
Арион улыбается. Ему идет эта улыбка: теплая, открытая, как будто превращающая его из опасного грозного генерала в простого человека.
— А если… Я с тобой не наговорилась?
Тарден замирает, его улыбка становится шире и хитрее, а взгляд — теплее. Он проводит пальцами по скуле, касается губ, замечая, что у меня сбивается дыхание.
— К сожалению, если хочешь ответов, то они у него, — произносит Арион, отступает и превращается в величественного дракона.
“Ну хорош же… Что мужик, что дракон”, — раздается в моей голове. И это не мои мысли.
Глава 56. Арион Тарден
Перед тем, как покинуть остров, я долго смотрел на спящую занозу. Она улыбалась во сне, упрямая морщинка между ее бровей разгладилась, а волосы разметались по подушке. Ринг довольно уркнул, но никак не прокомментировал.
Ворчливый мышонок обещал все рассказать Адалии, но… Нам пришлось договориться, и так мы оба оказались в выгодных условиях.
После появления старосты и этого пожара улетать с острова казалось просто преступлением, но для того, чтобы разобраться со всем этим, мне нужно было улететь в столицу. Больше суток в полете, с каждым взмахом все дальше отсюда. С каждым взмахом все больше мыслей, роящихся в голове словно дикие пчелы.
Драконья Праматерь была всегда благосклонна к моему роду. Отец учил меня чести и умению держать в кулаке эмоции. “Сдержанность и благородство”, — два главных слова, которые он мне повторял.
Щит не удержать, когда внутри буря. Мы пришли в этот мир гостями, мы должны уважать хозяев. Все это было взаимосвязано: уравновешенность позволяла мне чувствовать предел своей силы, потому мне не нужно было восстанавливать ее за счет чести девушек.
Все было так. До той проклятой ночи, которую я помню какими-то урывками, настолько я был слаб. Но тогда произошло что-то, что изменило все. Ринг стал другим, и это выбивало почву из-под ног.
Ни сдержанности, ни благородства у меня не осталось.
Каждая встреча с Адалией все больше и больше раскачивала эту лодку. И Ринг не помогал. Я не мог рядом с ней, а без нее… Раздражало все.
Но когда у Эльтерии я увидел кулон в форме семени драконова дерева, чуть совсем не сорвался.
Да, конечно, это не настоящее семя, просто ограненный изумруд, оплетенный золотыми нитями, но… Манипулирование такими символичными для драконов вещами злит.
Люди знают, что у драконов после того, как они пришли в этот мир, почти ничего не осталось, кроме клочка земли и некоторых растений. И растения-то единичные, потому очень ценятся.
Так вот драконово дерево служит символом семьи, напоминанием о древнем мире. Надеждой, что он еще жив, что когда-то драконы найдут, как объединить две его половины.
Люди решили, что кулон в виде семени драконова дерева — это отличный способ выделить девушек с Искрой. Родители часто дарят своим дочерям кулоны, когда их имена вносят в список. И Эльтерия никогда не упускает возможности продемонстрировать принадлежность к Избранным.
Когда я увидел этот кулон в вырезе ее декольте, понял, что хочется сорвать его с этой тонкой белой шейки, потому что какой бы ни была Эльтерия статусной и красивой, в ней нет качеств, которые сделали бы ее достойной стать матерью наследника-дракона. Просто наличие Искры не делает ее особенной.
И в то же время как же бесит то, что Адалия не в списке. Вот она-то как раз должна быть там: характер, упорство, внутренний огонь и… что-то еще, что мне все еще остается непонятным.
Но она не в списках. Как бы сильно меня к Адалии ни тянуло, больше, чем любовницей, я не смогу ее сделать. Рано или поздно придет момент, когда магия подаст сигнал, когда откладывать наследование будет нельзя, иначе я останусь последним носителем Дара Щита.
Все эти мысли клубились в моей голове, пока я летел в столицу, пока обсуждал со своими людьми все происходящее, пока пытался найти хоть что-то о том артефакте, что использовал староста. И Праматери известно, насколько это отвлекало меня.