— Прекрасно, что я смог доставить тебе подобное удовольствие, — оскалился декан. — Рад, фри ван Лейтон, что вы добрались до пункта назначения.

— Я всегда выполняю свои обязанности, вам ли не знать, куратор Ригетти, — мило прозвучал мой ответ.

— Ого, теперь буду знать, что орешками с утра запасаться надо.

— Томми! — одернули мы парня одновременно, я еще и взгляд укоризненный добавила.

— Сдаюсь, но как единодушно, — протянул он.

— Так-то мы рядом с трупом, — напомнил нам Бергер. — Где ваша совесть?

— Именно, ван Лейтон, что скажешь? — указал мне на Эльзу декан.

Мне пришлось склониться над телом и надеть перчатки. Что ж, в этой жизни придется смириться с выбором профессии, чтобы исполнить обещание. Впрочем, если уж я столько лет проработала в школе, то с мертвыми будет проще. Они тихие.

— След укола на локтевом сгибе, но, насколько я знаю, она тщательно следила за красотой, следовательно, здоровьем, и за вредными привычками замечена не была. Плюс, чуть выше укола остатки липучки. Иглу приклеивали пластырем.

— То есть, кто-то пытался вернуть ее к жизни, но у него не получилось, потому девушку бросили тут? — Горан с сомнением посмотрел на меня.

— Не знаю. Меня смущают синяки, почти все посмертные. Словно кто-то хотел, чтобы подумали, что она работница древней профессии, не поладившая с клиентом.

— Молодец, Эллион, — похвалил меня Лавуан. — Можете с Томми обойти пока здание, пообщаться с жильцами, осмотреть снаружи, Бергер, проконтролируй.

— Простите, но мы же не проверили на магические следы. Можно… Я бы хотела попробовать сама.

— Да, можно, — коротко кивнул он, а стоило закрыть мне глаза, тихо добавил. — Три мага на одно убийство, просто праздник какой-то.

Я же продиралась через серую дымку затхлой энергетики и пыталась не обращать внимание на отсвечивающих живых, а так же голубым огоньком горящего Хикмана, да ярко сверкающего белым куратора. В его свете явно угадывались черные и красные прожилки. Так, не отвлекаться. На теле не было ничего, никакой энергетики, словно передо мной лежала горка мусора, и это оказалось слишком даже для толстокожей меня. Я уже хотела сбросить наваждение, как вдруг уловила легкий след возле остатков пластыря.

— Вот здесь. Убийца пытался счистить клей, но тот оказался слишком едким и тот рискнул убрать его магией.

— Почему же не убрал? — рядом со мной тут же возник лейт.

— Не знаю, возможно, вспугнули?

— Хорошо, стажер, — прищурился Хикман. — Иди, дальше мы с твоим куратором поработаем, — и почему эта фраза прозвучала зловеще?

Мы с Томми поднялись наверх, вот только с опросом у нас не вышло, всех, кого можно отловили люди участкового и с упоением уже допрашивали. И хоть они не нравились местным, каждый старался придумать себе алиби по убедительнее.

— Бесполезно, — хмыкнул Том.

— Что именно?

— Да опрос этот. Она не клиент подобных заведений, и даже люди с дурман-травой не бросили бы ее рядом с жильем.

— А если они были под воздействием дыма?

— Тогда бы они не заметили, что она умерла. А по трезвости они соображают отлично, — убедительно сказал серж.

— Значит, ее сюда принесли. И кто-то из местных мог видеть, как это произошло.

— О, нет. Тут закон жизни: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего участковому не скажу. Иначе долго не прожить.

— Значит, давай смотреть глазами, разумом и сердцем, — улыбнулась я.

— Эк, ты завернула, — засмеялся напарник.

— Детей так учу. Что любой из органов чувств обмануть нельзя, и каждый как в присказке про слона и слепых мудрецов ситуацию видит.

— Это как?

— Мудрецы не могли видеть, и решили слона пощупать, чтобы узнать, какой он, один трогал ухо и сказал, что животное похоже на веер, второй трогал ногу, и подумал, что слон похож на дерево, тот, что трогал хвост, сравнил его с веревкой, а которому попался бивень — с копьем, пятому достался бок и тот поразился стеноподобности существа, а шестой схватился за хобот и принял его за змею. Только соединив все чувства, мы сможем увидеть полную картину. Ведь оценка по части не расскажет нам правды.

— Хорошо, начнем с хобота, то есть с лица… Тьфу. С главного входа.

Мы вышли к подъезду и старательно осмотрелись. К дому вели три переулка, один приличный и даже освещаемый, второй так себе, над ним в окнах маячили зеваки, и явно прохожим прилетали и тухлые яйца и помои. Третий переулок был узок, и использовался скорее для свалки мусора. Если не боишься свернуть себе шею, то под прикрытием сумерек это лучшая дорога чтобы кого-то незаметно притащить. Но почему именно этот дом? Именно такой вопрос я задала Томми.