— И всё из-за этих иномирцев! — не выдержал профессор зельеварения.

— Тем не менее, — прервала его женщина в сером, — даже с учётом общего упадка, Волконские держат планку выше средней. Его сестра — тысяча с небольшим, что для нынешних времён весьма достойно.

Я внимательно слушал этот разговор, отмечая каждую деталь. Значит, мой род славился одарёнными? Любопытно…

Но ещё любопытно, почему некоторые одарённые так агрессивно настроены по отношению к иномирцам?

— Значит, класс «Б», — подвела итог полная дама. — Без крайностей. Достойный уровень для представителя древнего рода.

— Золотая середина, — кивнул высокий профессор. — По крайней мере, пока не разберёмся с этим… инцидентом.

Меня вполне устраивала роль «середнячка». Чем меньше внимания к моей персоне, тем больше возможностей для изучения магии этого мира.

Елизавета торопливо сбегала по лестнице общежития, на ходу поправляя форменный галстук. Подруги едва поспевали за ней.

— Лиза, куда ты несешься? Мы всё равно уже опоздали на завтрак! — взмолилась Маша, пытаясь удержать стопку учебников.

— Плевать на завтрак, — отмахнулась Лиза. — Я должна его найти. Дима пропустил первое сентября, телефон уже несколько дней выключен. Я пойду в деканат.

— Тот самый Дима? — уточнила Катя, новенькая в их компании. — Из рода Волконских?

— Да, — в голосе Лизы прозвучала гордость. — Мы выросли вместе. Наши поместья по соседству, и… — она запнулась, погрузившись в воспоминания. — Знаете, он совсем не такой, каким его считают. Просто люди часто боятся того, чего не понимают.

Она помнила, как другие дети шарахались от него на занятиях в гимназии. Как шептались за спиной, придумывали нелепые истории.

А она… она всегда была рядом. Когда весь класс отказался садиться с ним за одну парту — она сама подошла и положила свои учебники рядом с его.

Когда никто не хотел брать его в команду на турнире по магическим поединкам — она вызвалась быть его напарницей. И они победили, между прочим.

— Смотрите! — вдруг воскликнула Маша. — Что там происходит?

У распределительного фонтана собралась толпа. Лиза замерла, увидев знакомую высокую фигуру. Сердце пропустило удар.

— Дима! — она бросилась вперёд, расталкивая столпившихся студентов. — Дима, ты всё-таки…

Он обернулся, и слова застряли у неё в горле. Что-то было категорически неправильно. Эти глаза… Дмитрий скользнул по ней равнодушным взглядом, словно по пустому месту, будто все их годы дружбы просто… исчезли. А после отвернулся.

Внутри что-то оборвалось. Как он мог? После всего, через что они прошли вместе?

К глазам предательски подступили слёзы. Обида комом встала в горле — жгучая, удушающая.

— Лиза? — Маша осторожно тронула её за плечо. — Пойдём отсюда.

— Да… да, конечно, — она яростно вытерла щёку. Нет, она не будет плакать. Не здесь. Не сейчас.

Подруги повели её прочь, обеспокоенно переглядываясь. А она всё пыталась понять — что случилось с тем мальчишкой, который когда-то делился с ней своими тайнами?

Куда пропал тот Дима, что всегда защищал её, даже если это значило нажить новых врагов?

— Я поговорю с ним позже, — процедила она сквозь зубы, стискивая кулаки. — Обязательно поговорю. И он объяснит мне, какого чёрта происходит…

Знаете, я всегда стараюсь подбирать выражения. Но в данном случае я просто не могу сдержаться — класс «Б» оказался сборищем конченых дебилов.

Пятьдесят человек первого курса, и ни одного, с кем можно было бы нормально поговорить об устройстве этого мира.

А мне жизненно необходимо узнать как можно больше об этой реальности, и желательно не из учебников, где половина — пропаганда министерства магии, а вторая половина — устаревшие теории.

Я окинул взглядом толпу шумных подростков. С профессиональной точки зрения, картина была… занимательная. У девяноста процентов явный гормональный дисбаланс — половое созревание во всей красе.

Феромоны в воздухе такой концентрации, что хоть противогаз надевай. Парни пытаются привлечь внимание девушек идиотскими выходками, девушки делают вид, что их это не интересует.

Аудитория встретила меня традиционным хаосом первого учебного дня. На преподавателя, сидевшего за столом, этот бедлам, казалось, не производил никакого впечатления — он невозмутимо читал какой-то журнал.

Меня определили на «Камчатку» — последнюю парту. Справа, развалившись на стуле, сидел типичный качок — широкие плечи, бычья шея, взгляд, в котором читалось полное отсутствие интеллектуальной деятельности.