— Простите, — Дмитрий невозмутимо отряхнул руку от пепла. — Видимо, китайская подделка…

Профессор, всё еще завороженно глядя на горстку пепла у своих ног, издал какой-то сдавленный звук, подозрительно похожий на всхлип.

— Принесите еще один… — пробормотал целитель, но Полозов его перебил:

— Хватит переводить артефакты!

— Так что у вас за способности, Волконский? — нетерпеливо спросил кто-то из присутствующих.

— Я целитель, — спокойно ответил Дмитрий. — Вижу жизненные потоки в живых существах. Могу их… корректировать.

— Целитель? — недоверчиво переспросил один из медиков, покосившись на изуродованный труп на столе. — И это все?

— Целительство — благородный дар, — медленно произнес Полозов, внимательно глядя на Дмитрия. — Если, конечно, применять его по назначению, а не заниматься… разрушением академического имущества. — Он сделал паузу. — Надеюсь, вы направите свои таланты в более созидательное русло…

После получаса бурных дебатов преподаватели начали расходиться. В лаборатории остались только Полозов, голубоволосая второкурсница и я. Стоя над трупом, я пытался осмыслить произошедшее.

Что это была за дрянь? Я помнил, сколько жизненной энергии выкачал из существа за те несколько секунд контакта. Слишком много. Неестественно много.

За такое короткое время я не должен был получить столько силы — это противоречило всем известным мне законам энергетического обмена.

И где был разум существа? Обычно при контакте я чувствую проблески сознания, эмоции, мысли… Здесь же — пустота.

Словно высасывал энергию из какого-то резервуара, а не из живого существа. Даже умирающие оставляют след своего разума, последнюю вспышку сознания. А тут — ничего, будто пустой сосуд.

Душа монстра из бездны? Может, в этом дело? Иномирское создание, чуждое этому миру… а мне так тем более? Другие законы, другая физиология. Нужно будет тщательно разобраться с этим вопросом. Слишком много странностей для одного дня.

Я рассеянно забарабанил пальцами по металлической поверхности стола, погрузившись в размышления. И вдруг заметил нечто странное — между пальцами и столом проскакивали крошечные фиолетовые искры.

Не обычные электрические разряды, а что-то… потустороннее. Они словно тянулись к мертвому телу, создавая между нами едва заметную фиолетовую паутину.

Желудок неприятно сжался. Та энергия, которую я заблокировал… она словно искала выход. В висках застучало, к горлу подкатила тошнота. Перед глазами поплыли темные пятна. Не хватало еще в обморок грохнуться.

— Эй, Волконский! — резкий голос Полозова вырвал меня из размышлений. — День был долгий, все устали. А ну бегом отсюда! Хватит на сегодня… происшествий.

Я медленно повернулся к выходу, где уже стояли Полозов и девушка, потом обратно. Воздух словно сгустился.

Краем глаза я успел заметить, как безжизненные пальцы трупа дрогнули, медленно согнулись и с мерзким, зубодробительным звуком поцарапали металлическую поверхность стола.

Я замер, не в силах оторвать взгляд от кривой борозды на металлическом столе. Пять параллельных линий, каждая приличной глубины и стружка под когтями.

Мертвые не двигаются — это аксиома. Конечно, бывают случаи посмертных сокращений мышц, когда остаточные ионы кальция вызывают спонтанные мышечные фибрилляции, трупное окоченение, газы там в кишечнике… все это заставляет тело немного двигаться — но это нормальные процессы распада.

Но то, что я видел сейчас… это было что-то совершенно иное. Координированное движение, требующее согласованной работы десятков мышц и сухожилий.

За десятилетия целительской практики я видел достаточно трупов, чтобы знать — когда всё кончено, оно кончено. Нет исключений.

И всё же эти царапины на хирургической стали выглядели до боли реальными.

«Что за… — я почесал затылок. — Мне показалось?»

Но ни хрена!

Пальцы мертвяка снова дрогнули, медленно проводя новую борозду по металлу. Звук был… омерзительным. Как гвоздь по стеклу, только хуже.

А потом его челюсть медленно отвисла, обнажая ряды деформированных зубов. И глаза… глаза открылись, демонстрируя пожелтевшие белки с полопавшимися капиллярами.

Я действовал на рефлексах — пальцы сами метнулись к запястью. Привычное сканирование жизненных потоков… которых не должно быть. Их и не было — ни пульса, ни движения энергии.

— Какого… — я углубил сканирование, проникая дальше, в ткани мозга. Ощущение было не из самых приятных.

Словно я залез по ноги в дерьмо, далеко не голубиное, и выискиваю там свой мобильник, который уронил только что.

И тут я это почувствовал. Там, в глубине серого вещества, происходило что-то невозможное. В первичной моторной коре — теплились крошечные искры активности. Микроскопические вспышки энергии пульсировали в гигантских пирамидных клетках, отвечающих за произвольные движения.