Внезапно всё закончилось — так же резко, как началось. Иней на коже растаял, превращаясь в сотни крошечных ручейков. Вода струилась по телу, пропитывая тонкую батистовую блузку насквозь. Ткань мгновенно прилипла к коже, став почти прозрачной.

По телу пробежала волна холода, заставив поёжиться. Прохладный воздух покрыл кожу мурашками.

Краем глаза она заметила, как Семён, застывший в дверях, смотрел на нее, не скрывая интереса, с открытым ртом. И Софья, разумеется, невольно засмущалась.

— Что вылупился? — рявкнул дедушка, заставив юного слугу отвернуться. — Как ты, девочка моя? — его голос тут же смягчился, когда он накинул на её плечи свой сюртук.

— Не знаю, — прошептала Софья, кутаясь в тяжёлую ткань и пытаясь унять дрожь. Она чувствовала, что стала ближе к своей стихии, чем когда-либо прежде. — Кажется, всё хорошо. Очень хорошо.

Дедушка тут же отправил Семёна за мастером Тихомировым — древним как мир целителем, который наблюдал внучку с младенчества. Старик появился удивительно быстро, словно только и ждал, когда позовут.

— Дайте-ка взглянуть на ваше ядро, голубушка, — пробормотал он, прикладывая морщинистую ладонь к моему животу.

Софья почувствовала знакомое прикосновение диагностической магии — теплое, чуть щекотное. Но в следующий момент старик отдернул руку. Его выцветшие голубые глаза расширились от изумления.

— Матушка-заступница… — прошептал он. — Да что же это такое?

— Что там? — дедушка подался вперед. — Говорите же!

— Не могу я сказать, что там, — старик покачал головой. — Потому как не вижу я там госпожи Софьи. Совсем другой человек передо мной. Ядро… оно стабильное. Прекрасное, мощное. Но не её это ядро, вот хоть режьте меня — не её! А ведь я эту девочку с пелёнок знаю…

Он снова потянулся к Софье, но дедушка перехватил его руку:

— Благодарю вас, мастер Тихомиров. На этом всё.

— Но позвольте… — старик заёрзал, его глаза загорелись любопытством. — Как вам удалось добиться такой стабильности? Это же невероятно! Может, поделитесь секретом? В медицинских целях, разумеется…

— Не вашего ума дело, — отрезал дедушка, подталкивая целителя к выходу. — До свидания, до свидания!

Дверь захлопнулась за спиной опешившего старика. Дедушка повернулся к внучке, и она поняла — пора. Сила буквально требовала выхода. Софья вытянула руку, сосредотачиваясь на ощущениях.

Между пальцами заструилась вода, собираясь в идеально круглую сферу размером с яблоко. Раньше у нее никогда не получалось создать что-то настолько… совершенное.

Софья прищурилась, и водяной шар начал замерзать — кристаллизация шла от центра к краям, превращая воду в прозрачный лёд.

Резкий бросок — и ледяной снаряд врезался в стену, оставив на дорогих обоях аккуратную круглую вмятину, окруженную инеем.

— Я готова! — выдохнула она, чувствуя, как по телу разливается эйфория. — Поехали сейчас же, ни дня больше ждать не могу! В академию! — Софья повернулась к дедушке. — Машины ждут?

Он кивнул и улыбнулся — той особенной улыбкой, которую приберегал только для нее. Софья очистила кожу магией, переоделась, и через четверть часа вышла из своей комнаты. Спустилась по лестнице и распахнула тяжелые двери, замерла на крыльце.

Во дворе уже выстроились три автомобиля — длинный черный лимузин в центре и два черных БМВ по бокам. Солнце играло на полированных боках, а в темных стеклах отражалось её сияющее от счастья лицо.

«Наконец-то! Наконец я смогу быть как все. Нет — лучше всех! Я представила, как войду в академию с высоко поднятой головой, как удивится Дима, увидев меня среди студентов.»

В лимузине их уже ждала тётя Лиза. Она сидела, закинув ногу на ногу. Её светлые волосы были уложены в безупречную причёску, а губы накрашены любимой алой помадой — ни дать ни взять светская львица. Только холодные серые глаза выдавали истинную сущность.

Машины тронулись, и тётя тут же подалась вперёд:

— Софьюшка, дорогая! — её голос сочился мёдом. — Как я рада, что ты наконец решилась! Академия — это твой шанс. Твой единственный шанс.

Софья поморщилась. Она терпеть не могла, когда Лиза называла её «Софьюшкой». Словно она до сих пор та маленькая девочка, которую можно задобрить леденцом.

— Дмитрий Волконский — прекрасная партия, — продолжала она, промокая уголки губ шелковым платочком. — Последний мужчина в роду, прямой наследник. А уж какое состояние!

Её глаза алчно блеснули. Софья живо представила, как эти холёные пальчики тянутся к чужому наследству.

— Главное — действовать быстро, — тётя понизила голос до заговорщического шёпота. — Пока он не присмотрел себе кого-нибудь в академии. Эти девицы из благородных семей — они же как коршуны! Уж я-то знаю…

Ещё бы ей не знать. Три мужа, три развода — и каждый раз она выходила из ситуации с солидным кушем.