– Я – Сергей. Он – Анатолий, – с достоинством заявил Сергей, сопровождая свои слова пояснительным тыканьем рукой, в то время, как я сосредоточенно пытался понять, показалось ли, или этот человек и в самом деле чего-то спросил про какую-то империю? – Так понимаю, на великом и могучем русском языке вы не говорите… Ну, не удивительно, в принципе-то. Дую спик инглишь? Парлео франце? Шпрехен зе дойч? Квенья, синдарин, клингонский и вулканский мне выучить, к сожалению, было как-то не досуг. Знаю пару слов на японском, но поскольку подцепил я их из хентая, то здесь лучше повторять не буду.

В ответ донеслись фразы, вероятно, обозначающие примерно то же самое, но на неизвестных нам языках… Возможно, одним из них был польский, поскольку в то ли четвертом то ли пятом предложении имелось столько свистящих и шипящих звуков, будто за каждую лишнюю гласную драли большой налог. Через пару минут бесплодных пререканий Синицын развел руками и скорчил скорбную мину, словно говоря: «Других вариантов предложить не могу». Обладатель блестящей брони тяжело вздохнул и попытался почесать в затылке, но наткнулся пальцами на шлем. И снял его, чтобы все-таки осуществить свою затею, явив физиономию… Гоблина?! Или все-таки человека? Острые уши-лопухи, отходящие далеко в стороны, были один в один как у татуированных дикарей. Глаза, которые до этого толком различить не получалось, были скорее желтыми, чем зелеными, и зрачок то сжимался в крохотную точку, то расплывался в большой круг, почти не оставляющий места для белка. Но в остальном лицо Борекса казалось нормальным, просто сильно загорелым, что в принципе и не удивительно для жаркого тропического климата. Примерно как у индуса, парочка которых училась в одном университете со мной, только на других факультетах. А еще пожилым – тут и там кожу пятнали характерные для людей пожилого возраста морщины, а в коротко стриженных черных волосах мелькали многочисленные седые пряди.

– Как думаешь, это перед нами полугоблин или все-таки орк? – Вполголоса осведомился я у Синицына, пытаясь как можно незаметнее понять, что же прячут под своими доспехами телохранители того типа, который пытался с нами побеседовать. И, кажется, там было примерно то же самое… Только у одного еще и острый длинный нос торчал один в один как у татуированных дикарей… Но зато глаза определенно были голубыми, а не желтыми!

– Пока он не пытается нас сожрать или взять в рабство – мне пофиг, – вежливо улыбаясь, ответил Сергей, не меняя выражения лица и не отпуская рукояти пистолета.

Главный переговорщик тем временем еще раз почесал свой затылок, а затем осмотрелся по сторонам и смело шагнул к невысокой, но зато очень широкой клумбе, где медленно засыхали под жарким тропическим солнцем не то пионы, не то какие-то иные цветы. Катаклизм, забросивший кусок нашего НИИ в иной мир, она перенесла практически без повреждений, одна единственная оплавленная дыра в бортике на фоне издырявленных зданий казалась не более чем мелким дефектом. Расчистив в стороны увядшую растительность, но не трогая еще живые кустики, этот полугоблин достал из ножен кинжал и схематически набросал на земле очертания… Города? Стена во всяком случае была, а за нею башни. Ткнув пальцем сначала в себя, а потом в животных, он дал понять, что они пришли именно оттуда. Но затем палец в металлической перчатке тыкнул в нас, а затем обвел стройку и издырявленный корпус. На почти человеческом лице дипломата застыло явно вопросительное выражение.

– Ага, видимо он хочет понять, откуда это мы тут такие красивые нарисовались, да еще вместе с прилегающей территорией. – Я взялся за собственный нож, взятый скорее на всякий случай, чем из расчета действительно применить его в бою. – Полагаю, можно нарисовать ему правду?

– Почему нет? – пожал плечами Синицын. – Ежу же понятно, что если бы мы могли отсюда исчезнуть обратно туда, откуда пришли, мы бы это уже давно сделали.

Мне никогда не доводилось посещать художественную школу, но черчение было одним из тех предметов, с которым за время учебы волей-неволей пришлось познакомиться достаточно близко. И потому когда к двум зданиям, одно из которых было примерно в два раза меньше другого и топорщилось изображающими арматуру черточками добавилось третье, полугоблин очень удивился и завращал головой по сторонам, явно в попытке увидеть строение, которое он каким-то образом пропустил. Легкий свист привлек его внимание, а рука, протянутая в сторону дыры, оставшейся на месте второго корпуса, явно навела на правильные мысли. Во всяком случае, когда я нарисовал, как схематические человечки заходят туда, начинают работать, а строение разваливается на части, он понятливо покивал головой и принялся о чем-то переговариваться со своими спутниками. Зигзаги молний, бьющие от исчезающего строение, вызвали некоторые вопросы, но после тыканья пальцем в облака и звука «Бум!» с выпученными глазами, кажется, мне удалось донести до собеседников причину появления такого количества оплавленных дыр во всем подряд. Татуированный дикарь даже самостоятельно дорисовал фигурку с двумя руками, ногами и головой, которую бьет разрядом, после чего та падает двумя кусками и дымится. Я подтвердил его гипотезу, добавив еще много таких же рядом с обоими зданиями. А после попытался нарисовать, что покойников надо закопать, а не есть. Иначе будет худо.

– А почему ты не нарисовал, что мы были частью большого города? Или как в клетке Фарадея спрятались? – подал голос Сергей, наблюдавший за моими художествами.

– Какой толк нам от привычной цивилизации, если она осталась где-то в ином мире? – пожал плечами я, наблюдая за реакцией дикаря на картинку трупов, скидываемых в глубокую яму. Против моих ожиданий, он не выглядел возмущенным таким переводом продуктов… Хотя ведь люди, лежавшие столько времени на жаре, должны были к настоящему моменту основательно подгнить... – Да и списывать наше спасение на везение, позволившее оказаться во время катастрофы в нужном месте, я не хочу. Пусть лучше считает это божественным промыслом или какой-то магией, на которую были способны лишь мы вдвоем… Да и места тут маловато осталось.

Жестами и мимикой спросив разрешения, полугоблин затер часть моих художеств и изобразил, как к уцелевшему корпуса НИИ подходят животные, а потом их навьючивает тюками, вынесенными из здания.

– Ну уж нет! – фыркнул Сергей, тоже вооружаясь ножом, который он держал в левой руке, поскольку правая его пистолет так и не выпускала, а глаза старшего лаборанта чуть не разъехались в стороны как у хамелеона, ведь он пытался пристально следить за всеми аборигенами сразу. – Кукиш с маслом этим зеленокожим, а не наши запасы!

Нарисованное на земле здание украсилось обрамлением из пламени, а для доходчивости Сергей продемонстрировал гоблинам высокий язычок огня, якобы вырывающийся прямо из его сомкнутого кулака, но на самом деле созданный незаметно сунутой в руку зажигалкой, предназначенной для экстренного поджигания импровизированной бомбы. Полугоблин скорчил рожу коррумпированного политика, оскорбленного грязными инсинуациями в свой адрес, а после стер лишнее и добавил к картинке новые детали. Один из слонопотамов стоял отдельно от остального скота, и рядом с ними появились две фигурки, видимо символизирующие меня и Синицына. Во всяком случае, тычки пальцем сначала в них, потом в нас как-то иначе интерпретировать было сложно. На предложенное животное мы должны были загрузить все, что хотели, а аборигены забрали бы оставшееся. А после этого караван пойдет в город, откуда и появился облаченный в броню полугоблин. И там нас якобы ждут не дождутся бутылки, жареное мясо на косточке, стопки монет и женские сиськи, удавшиеся художнику особенно хорошо.