Я вскинул обе руки. Кулаки Бориса чирканули по кровавому доспеху, свистнули где-то у самого лица.

— Не сопротивляйся, девочка! Ты или соглашайся, или подыхай!

Борис остановился. Уставшее дыхание нависло над моей головой тяжелей лезвия гильотины. Одно неверное движение — и смерть. Мой ответ — моя судьба. Я лучше промолчу…

— Я жду ответа! — проревел Борис.

Я широко раскрыл глаза. Лицо Бориса скрывалось за маской мрака, но я знал как его рассеять. Страх давно куда-то подевался. Его сменило любопытство. Загазованность коридора была так велика, что дышать было тяжко и невыносимо. Каждый вдох — словно желчь бурлила в глотке, под языком лишь кислая слюна.

Задыхался Борис, задыхался я. Он может продолжить избивать меня, и скорее всего, он добьётся своей мелкой цели. Но вот успеет он выбраться из подвала до того, как в его организме окончательно закончится кислород? Чистый воздух с трудом просачивался в подвал сквозь небольшой люк, но до конца не сформировавшееся тело Бориса выделяло слишком много газа. Слишком много…

Мне стало любопытно: а что случится в этом узком коридоре, если поджечь спичку? Спичек под рукой не было, но вот светошумовая граната как раз оказалась в подсумке. Последняя.

В этой кромешной тьме никто бы не заметил, как я запустил ладонь в подсумок. Хуже уже не будет. А вот лучше — это под вопросом.

Я ударил точно в точку, из которой изливалось горячим воздухом тяжёлое дыхание. Глиняный кувшинчик лежал на моей ладони, когда я размахнулся и ударил тьму. За короткое мгновение картинка перед глазами из чёрной превратилась в белую, и именно в это мгновение смены цвета мне посчастливилось увидеть лицо Бориса. Оно застыло перед глазами яркой вспышке. Мужчина не успел испугаться. Он даже ничего не понял. Газ вспыхнул моментально. Я только ощутил, как от удара о скулу Бориса лопнул кувшинчик, как в тот же момент меня словно оторвала от пола дюжина рук и куда-то швырнула со всей силой. Кружащие вокруг Бориса мухи смолкли. Жидкие остатки прекрасной седой гривы испарились, собственно говоря, как и мои волосы. Раздался оглушительный хлопком и пламя с рёвом пронеслось через весь подвал, заполняя голодным огнём всё свободное пространство.

Меня впечатало в лестницу, раскрошив пару нижних ступеней. Я быстро очухался. Сумел открыть глаза. Охватившее всё вокруг пламя обжигало глаза, но мне стоило моргнуть — и всё проходило. Кровь заметно замедлилась в организме. Моё тело нагревалось. Медленно, но задерживаться здесь на долго мне не стоит. Да и дышать было нечем. Я машинально сделал вдох — и обжигающее пламя болезненно коснулось лёгких. Я прекратил дышать. Сколько я так протяну?

Окружающие меня доски затрещали. Пламя быстро разгоралось. Я вылез из разбитой лестницы. Быстро обернулся к ней лицом и попробовал по ней влезть на верх, к свободе, к свежему воздуху. Первая же сохранившаяся ступень на уровне моей груди переломилась, стоило мне схватиться за неё обеими руками. Блять! Я схватился за ту, что на уровне глаз. Еще крепкая, но на сколько её хватит…

— Куда собралась!

Огромные пальцы сжали мою шею. Меня отдёрнуло от лестницы. Я пролетел метр и рухнул на спину. Передо мной стоял Борис. Его огромное тело было охвачено огнём. Зелёное пламя струилось по гнойному доспеху, каскадом опадая на пол. Он словно был одним большим куском полыхающей пластмассы, с которой обильно слетали капли расплавленного пластика с вопящим свистом.

Борис посмотрел на свои пылающие руки. Он словно не верил своим глазам. Как и я он не дышал. И возможно, нас обоих мучал одни вопрос: на сколько нас хватит в объятом пламенем подвале.

Дверь соседней комнаты сорвалась с петель и рухнула на пол, подняв столб искр. Окружающий рёв пламени дополнялся хрустом сжигаемого дерева и громким свистом, вырывающимся из-под гнойных пластин доспеха Бориса.

Мы нагревались по-разному.

Борис сделал один уверенный шаг на встречу мне, после чего дёрнулся. Весь застыл. Лёгкая дрожь была заметна на охваченном пламенем теле. Мне вспомнился рассказ Дрюни, в котором Борис со своими дружками пытались сжечь его заживо. Кожу Дрюни мучительно обжигал раскалившийся доспех, но по иронии, этот же доспех спас его от открытого огня. В тот злополучный день Дрюне повезло выжить. Повезёт ли сегодня Борису?

Борис затрясся сильнее. Руки заходили ходуном. Он вдруг принялся обстукивать себя, словно пытался сбить пламя. Ладонями тёр лицо, грудь, плечи. И в одну секунду он обезумел. Раскрыл пасть и начал вопить. Вопил так громко, что я больше ничего не слышал, кроме его крика.

Борис резко дёрнулся в бок, со всей силой врезавшись плечом в стену. Столб искр ударил в потолок, на пол повалились сгоревшие доски. Борис напомнил мне зелёный бильярдный шар, бьющийся о стенки стола. Его огромное тело швыряло из стороны в сторону. С воплями он падал на колени, но быстро вставал, и снова, слепо, бросался вперёд. Снова натыкался на стену и снова отскакивал от неё.

Я встал на ноги. Двинул в сторону Бориса. Я хотел обогнать его и быстрее выбраться из смертельной ловушки. План Дрюни по смене тела провалился. Я пытался. Честно… Но сейчас надо спасти свою шкуру.

Сделав два шага, моя жизнь резко оказалась под вопросом. Пылающий потолок не выдержал, пару толстенных балок упали возле моего носа, отрезав путь до лестницы. Вот это подстава! Жар пламени только возрастал. Голова начала кружиться. Я по-прежнему избегал делать вдох, но сейчас я окончательно понял, что без кислорода — я не жилец!