Я забрал из рук Осси серебряную коробочку. Снял крышку и высыпал на землю всё содержимое. Тройка раскалённых углей упали в лужицу гноя и тут же потухли, даже не успев зашипеть. Лицо Осси говорило мне о наличии в её голове тысячи вопросов, но ни один она не могла произнести вслух. Боялась? Или просто не могла переварить увиденное и понять логику происходящего? Она продолжала молчать, даже когда я старательно уложил кусок кишок внутрь короба и закрыл крышкой. Только когда коробочка спряталась в одном из подсумков ремня, что висел на моей груди, она осмелилась спросить:

— И что дальше?

Впервые я заметил на её лице страх. Кожа блестела от пота, глаза метались из стороны в сторону, цепляясь то за меня, то за бездыханный труп у моих ног.

— Ты остаёшься здесь!

— Но…

— Никаких «но»! Осси, слушай меня внимательно!

Она кивнула головой.

— Я сейчас уйду за Борисом. Один! Ты остаёшься здесь. Когда стража тебя окружит, укажешь им на это тело. Скажи всем, что главу «Труперсов» убил Борис. Поняла?

Она снова кивнула головой.

— Борис либо вернётся со мной, либо мы останемся там вместе, — я указал пальцем на здание «Швея» за моей спиной. — Мёртвые. Других вариантов нет. Тебя не тронут. Но у меня будет к тебе просьба.

— Какая?

— Когда все закончится, вернись в деревню к Эдгарсу, присмотри за Отто, сделай всё возможное, чтобы его отец вернулся домой!

Она стояла неподвижно, но в её глазах я уловил согласие. Ей не нравилось подчиняться чужим приказам, а тем более выполнять просьбы посторонних. Но я уже давно для неё не посторонний. Я мог смело положиться на неё.

Я подобрал с земли свой меч, проверил содержимое каждого подсумка на груди. Пустые заполнил колбами, позаимствованными из ремня Бориса; всего пара штук, но это лучше, чем ничего. Уже совсем рядом слышался топот сотни сапог. Мужской гул стягивался вокруг нас кольцом. Нужно торопиться. Срочно!

Я не стал бросать прощальный взгляд на Осси. Если мне придётся умирать, то я хочу видеть перед собой образ гордой женщины, с тяжёлым взглядом, способным вызвать в тебе уверенность и заставить думать с холодным расчётом. Я бы взял её с собой, но этому миру нужны хорошие люди.

Без оглядки, я вбежал по лестнице и нырнул в распахнутое зево здания «Швея».

Внутри я хорошо помнил расположение кабинетов. Лунный свет всё еще дотягивался до середины коридора, посыпая серебром устланный на полу длинный ковёр из красного ворса. Кончик моего меча медленно плыл по воздуху, готовый в любой момент разрубить не только воздух, но и давящие на меня со всех сторон деревянные стены. Борис мог появится в любой момент. Каждая дверь представляла опасность. Но я прекрасно понимал, что на первом этаже прятаться он не станет. Слишком легко. Слишком чисто. Этот ублюдок спустился в подвал, туда, где правит тьма и страх.

Ведущую в подвал лестницу я нашёл без труда. Дошёл до конца коридора и в непроглядной тьме кончиком меча нащупал в полу отверстие. Первая ступень предательски скрипнула, стоило мне на неё наступить, а когда я был на середине, скрывать своё присутствие уже было глупо.

— Борис! — крикнул я. — Ты чего прячешься? Испугался?

Вокруг меня гробовое молчание, нарушаемое хрустом досок под весом моего тела. Пусть он трусливо молчит, но я чувствую его. Чувствую плотно обступившую меня удушающую вонь, источаемую его гнилистым доспех. Даже в ночи в этом узком коридоре стоит смертельная духота, но мне это не мешает дышать. Мне ничего не мешает. Лишь стены, между которых я с трудом могу расправить локти для короткого взмаха мечом. Занести оружие над головой — об этом не может идти и речи. Здесь моё оружие теряет какую-либо эффективность, но я продолжаю целиться кончиком кровавого лезвия в тьму, что плотно сгрудилась перед моим лицом.

Спуск по лестнице казался бесконечным. Скрывать своё присутствие не было никакого смысла; деревянные ступени трещали так громко, словно были охвачены пламенем. И я каждую секунду ждал, как из тьмы на меня бросается Борис и раскраивает мне голову своей уродливой секирой. Но ничего подобного не происходило. Он выжидал подходящего момента. Страх есть у всех. Какую бы мутацию ты не пережил, страх останется прежним. Он останется с тобой навсегда. Таким же жадным и голодным, готовым в любой момент толкнуть тебя к двери, за которой тебя ждёт губительная безопасность.

Я не скрываю, мне тоже страшно. Но там, наверху, где неизведанный мир подбрасывает сюрпризы каждый день, мне куда страшнее. И постоянно давящая на меня мутная перспектива завтрашнего дня неразрывно связана с этим подвалом.

Да, мне страшно. Но удушив в подвале терзающие меня страхи, я обрету надежную защиту перед тем, что ждёт меня наверху. Я стану менее уязвимым перед настоящим страхом.

Я проверил первые две комнаты. Медленно открывал дверь — и медленно, где-то внутри себя, выдыхал от облегчения. Каждая комната была освещена лунным светом, проникающим сквозь узкие оконца под потолком. И этот свет струился в коридор через открытую дверь. За моей спиной коридор окрасился серебром, а впереди — по-прежнему непроглядная тьма. Подойдя к третей двери, я ощутил заметное изменение воздуха. Кислород в нём практически отсутствовал, а концентрация удушающего газа росла с каждым шагом. Мне вспомнилась Дрюнина пещера, где под каменным сводом собирались облачка газа — выделения гнойных тел воинов.