Я кинулся следом. Подобрал свой меч, и когда подбежал к лестнице, тяжелый груз осознания приковал меня к земле. Тело Дрюни почти мертво, Борис скрылся, а Осси… Что будет с рыжей воительницей, когда вокруг неё сомкнётся кольцо стражи? Её посчитают предательницей… Но не сразу! Да, её признают предательницей, но только в одном случает — если Борис выйдет на эту площадь победителем!

Этому не бывать!

— Червяк! — за моей спиной из последних сил хрипел Дрюня. — Подойди… бля…

Надо будет — понесу Дрюню на себе. Буду нести до тех пор, пока Борис не упрётся в стену или в тёмный угол, откуда ему уже некуда будет бежать!

Я вернулся к другу. Изувеченное тело содрогалось от судороги. Губы безмолвно шевелились в попытке донести мне какую-то важную информацию. Я наклонился ближе, поднёс ухо к его губам.

— Червяк… — еле прошептал Дрюня, — вытащи… меня…

Задолбал! Твердит одну и ту же фразу! Бред? Помутнение рассудка? Куда вытащить?

— Да, Дрюня! Да! Я вытащу тебя из этой задницы, потерпи, братан! Я что-нибудь придумаю…

А потом я вдруг опускаю глаза, веду их до самого живота, из которого сочится маслянистый гной. Дырень огромная, гораздо больше, чем мой кулак. Кулак…

Человеческая натура устроена так, что даже в элементарных просьбах мы ищем огромный подводный булыжник. Нам не привычно, что обычный человек может попросить нас о простой помощи. Совсем простой, не требующий абсолютно никаких усилий. Мы привыкли в просьбах видеть тяжкий труд. Потерю нашего времени. И никакой выгоды. Вот и я, возомнив из себя спасителя сего мира совсем не подумал об элементарной просьбе моего друга.

Я расправляю ладонь и вставляю её в грубый пролом на брюшной пластине. С чавканьем рука входит по самый локоть, выдавливая наружу гной из раны. Рядом вопит Осси:

— Что ты делаешь? Андрей… Он умрёт? Инга! Он умирает?

— Нет! Я его спасаю!

— Как? Что происходит?

Дрюнины кишки на ощупь напоминают канат. Плотный и длинный, уложенный восьмёркой. Я обхватываю один из витков и тяну на себя.

— Инга! — вопит Осси. — Ты убиваешь его! Что…

— Заткнись! — с бабами приходится быть грубым. — Я потом тебе всё объясню! А сейчас просто помоги мне!

— Как?!

— Видишь вещи Бориса?

— Да, — ответила Осси.

— Найди среди них серебристую коробочку и принеси мне. Быстро!

Осси послушно вскочила на ноги и кинулась к двум валяющимся на земле ремням Бориса.

Я бы мог и сам забрать зажигалку, но мне не хочется лишний раз расшатывать женскую психику. Не нужно ей такое видеть. И так сорвалась, начала истерить не по делу, а что дальше будет?

Всю мою руку до локтя покрывал густой гной, поблёскивающий серебром в лунном свете. От кровавых наростов моего доспеха поднимались клубы зловонного пара, способные сжечь лёгкие обычного человека. Вовремя отправил Осси мародёрить. А затем блеснули белые, увитые темно-зелёными венами кишки, словно они всё это время хранились в формальдегиде. Дрюня дёрнулся.

— Погоди… — промычал он.

Его тело затряслось еще сильнее, выплёскивая к моим ногам содержимое брюха. Утопленные в глазницах белёсые глаза вдруг сверкнули подобно звёздам на ночном небе и в тот-же миг потухли, став матовыми и какими-то разбитыми, усеянными паутинкой трещин. «Тело» моего друга умерло. Теперь самое главное — спасти настоящее тело моего друга.

Пока Осси возилась с вещами Бориса, я тут возился с Дрюниными кишками. Не думал, что столкнусь с какими-то проблемами, но найти длинного глиста внутри кожаного троса оказалось сродни поисков иглы в стоге сена. Мне пришлось вынуть всё наружу. Пришлось использовать обе руки, так как кишки были слишком крепкими и тяжёлыми. Я с большим трудом разрывал их двумя руками, а потом из каждого отрезка выдавливал содержимое наружу, как из тюбика пасты. Весь перемазался. Вокруг меня стояла удушающая вонь и смрад, которые не сразу подпустили к нам Осси.

— Инга! — женский голос пробирался сквозь кусок ткани, которым Осси прикрыла свой нос и рот. — Андрей… Он мёртв?

— Нет! Он жив.

— Зачем… зачем ты его распотрошила?

— Осси, поверь мне! Так надо! Ты принесла коробочку?

— Да.

Она протянула мне руку. Я уже ощупал метра три кишок, и что-то мне подсказывало, что я уже на финишной прямой. Воительница продолжала стоять рядом, с безумием наблюдая за моими действиями. Она и не думала отводить взгляд, вылупила глаза и неотрывно ловила каждое моё движение. Я даже представить боялся, что у неё происходило в голове. Но ничего страшного, мы ей всё расскажем. Она всё поймёт. Я надеюсь…

Выдавливая порцию густого калла из очередной кишечной трубочки, наружу вылезло что-то похожее на белый шнурок. Блестящий и извивающийся. Вот оно… Вернее: вот он — мой друг.

— Что это? — отвращение пропитывало каждую вымолвленную губами Осси букву.

— Потом…

Я взглянул на серебряную коробочку, которую продолжали сжимать женские пальцы. Этому неведомо от куда взявшемуся предмету магические свойства позволяли углям полыхать бесконечно. Я не знаю точного происхождения этой коробки, и вообще, у нас могут возникнуть побочные эффекты или еще чего хуже, но иного выбора у нас нет. Я мог бы разместить Дрюню на своём доспехе, могу положить его в сумку, могу спрятать в карман, но мне кажется — ничем хорошим это не закончится. Я мог бы запихнуть этого осклизкого червя себе в рот и проглотить, но это попахивает не просто безумием, а какой-то клинической катастрофой головного мозга.