Мои людские глаза продолжали смотреть на Ансгара, но цель моя была иная. Я резко вскочил, и уже был готов кинуться в сторону двери, как огромные лапища схватили меня за кровавые рога на наплечниках и потянули вниз.

— Червяк, не смей!

Дрюня обрушился на меня всем своим весом, пытаясь усадить обратно за стул. Я было успокоился, но спокойствие моё было недолгим. Я снова услышал этот голос, пробуждающий во мне всё то нехорошее, что таится в глубинах моего разума:

— «Кровавый лес» движется как ему вздумается, — раздалось со стороны двери. — Он живёт своей жизнью, не подчиняясь природе.

Мою ярость окутал туман смирения. Медленно, но действенно. В словах грязного пьянчуги я уловил тянущуюся ко мне нить надежды. Такой лёгкой и доступной, что вот-вот я смогу прикоснуться к ней. Да и давящий вес гнойного воина хорошо отрезвлял голову. Я не собирался ни с кем сражаться, особенно со своим другом. Но червоточина внутри моей души только ширилась, всасывая меня с головой в болезненные воспоминания, от которых я так и не смог избавиться.

Я нашёл в себе силы успокоиться, сесть на стул. Дрюня смерил меня взглядом, заглянув не только в глаза, которые над носом, но и заглянул в каждый звериный, что буйствовали и вертелись во все стороны, словно яркие лампы на дискотеке.

— Хейн! — гаркнул Колег. — Ты снова перепил скисшей браги? О чём ты мелишь…

— Успокойся, — сказал Ансгар, обращаясь к Колегу, — пусть дядя договорит.

Мужчина зашёл в дом и подошёл к столу. Он посмотрел на каждого, а когда остановил взгляд на Ансгаре, хищно улыбнулся и выдавил:

— Без меня вам не найти «Кровавый лес».

Мне меньше всего хотелось отправлять в дорогу с каким-то мутным типом. Но у меня не было иного выбора.

На данном этапе мои поиски отряда «кровокожих» зашли в тупик. Маска, что была мне подарена главарём «кровакожих» расколота на мелкие осколки, не представляющей никакой ценности. В принципе, она и до момента своего разрушения представляла больше символичный смысл моего побега от душевной боли, ежели какой-то действующий ориентир. Люди, что видели эту маску — и становились моим ориентиром. Не более.

Теперь мой ориентир — «Кровавый лес». Я точно не уверен, что смогу там отыскать мой следующий вектор движения, но повидаться со старыми воспоминаниями будет довольно интересно.

В доме Колега, где вместо воздуха висела смесь скисшего пота вперемешку с табачным дымом, мы сидели за большим круглым столом и решали, что нам делать дальше. Куда в этой безвыходной ситуации двигаться? Как быть? Как лучше поступить?

Хейн — дядя Ансгара — бил себя кулаком в грудь, обещая найти «Кровавый лес». Врал ли этот пропахший мочой пьянчуга с опухшей рожей или говорил правду? В его рассказ было трудно поверить, но нам пришлось. Ставя под сомнения его слова, мы тут же бы расписывались в нашей непомерной глупости, толкнувшей нас на приключения. Приходилось слушать и верить. Заставлять себя верить в то, что он выжил чудом. Что он бился до последнего, держал оборону с сотней солдат, а когда остался один, сумел убежать, убив не один десяток медведей, гнавшихся за ним по следу. Копьё отца Ансгара — «Длань праха» — было в руках Хейна всю битву. И было им же потеряно. Хейн поведал нам, что после того, как копьё застряло в груди медведя, ему пришлось выпустить древко и удариться в бега. Он бежал без оглядки сквозь лес, боясь увидеть преследующих животных, но, когда силы почти покинули его, он смирился с неизбежным и оглянулся. Позади Хейна никого не было. Его никто не преследовал. До его ушей не доходило щебетание травы под весом дикого зверя, или рёв взбесившегося медведя. Его оставили в живых.

В тот день он подумал, что всему виною — копьё. Из-за этого опасного оружия и появился «Кровавый лес», а когда заполучил себе копьё — исчез. Но вчерашний день, который Хейн провёл в беспамятстве у себя в кровати, пропустив всю битву, заставил думать его иначе. Лес пришёл за ним. Лес требует его. Его душу! И Хейн его чувствует. Он чувствует живую сущность леса, его центр, обладающий разумом и волей. Услышав это, я уверовал словам грязного пьяницы. Я лично видел Эти разум и волю. Может Хейн и сошёл с ума, но его разум может провести наш отряд по нужной дорожке.

— Я готов отдать свою проклятую душку «Кровавому лесу», — сказал Хейн, с каким-то наигранным тоном, — если моя жертва вернёт мир в наши земли! Я пойду с вами! Вместе мы победим!

Мы с Дрюней были не против. Хочет идти — пусть идёт, дурака никто за руку не держал. А вот когда изъявил своё желание отправиться вместе с нами Ансгар, я немного напрягся. Молодой правитель — проблеск белого света на чёрном небе, надежда… Олицетворение мира жаждало кинуться в пучину разрушения. Никто не знает, что нас ждёт. Риск не оправдан. Но Ансгар настоял, а я не вправе был уме отказывать. Мы вместе отразили первую атаку, отразим и последующую. Что поделать, такой выбор парня. Будущий правитель мечтает вернуться с победой и миром для своего народа. Да и желание вернуть копьё отца частенько всплывало в наших спорах.

Пламя погребальных костров с рёвом взметалось к небесам, поднимаясь выше забора, на помосте которого выжившие прощались с погибшими. Яркий огонь освещал макушки опущенных голов, чьи голоса слились в нежное пение молитвы. Молодой правитель Ансгар стоял в центре шеренги, окидывая своим тяжёлым взглядом костры, горевшие вдоль песчаной дороги. Его скула подёргивалась каждый раз, когда охваченная огнём плоть трупа лопалась и шипела. А когда очередной костёр прогорал и обваливался, по щеке молодого человека пробегала слеза.