Я догнал Хейна и спросил:

— Ты ранее вступал на кровь?

Продолжая идти вперёд, Хейн хмыкнул, а потом сказал:

— Мне приходилось вступать на кровь, пролитую моими руками. И мне пришлось ступить на кровь, пущенную к моим ногам. В тот день… в тот день было так много крови, что я уже не мог разобрать что именно чавкало под моей подошвой.

— И почему сегодня ты с бесстрашием вступил на кровь?

Хейн ответил не сразу. В повисшем молчании он ясным взглядом осматривал стелющееся под нашими ногами кровавое полотно, осматривал деревья, прячущие свои корни где-то на дне лужи. Он прислушивался, но не к звукам природы.

— Я устал, — проговорил Хейн. — Устал прятаться, устал бежать. Горькое пойло помогало мне забыться, спрятаться от страхов. Но я устал и пить. Понимаешь, я устал. Эти голоса… Я не могу их забыть.

— Какие голоса? — спросил я.

— Животные грызли моих людей, словно сырое мясо, поданное на обед. Хруст костей, людские визги. Чавканье под ногами, которое так и манит тебя опустить глаза. Но если ты хоть раз опустишь взгляд — безумие крепкими когтями вцепится в твой рассудок и будет терзать его. Терзать и мучать каждый божий день! И лишь когда я слышу её голос, я получаю успокоение…

— Её голос? Чей?

Хейн вдруг замер, кинул на меня блестящий взгляд. Широкая улыбка сменилась громким смехом. Он больше не выглядел каким-то безумным, унылым и покинутым. Уверенность быстро проступила на его лице, в глазах пылала ярость, а губы стали хищными, словно улыбка кобры.

— Её! — произнёс он. — Хозяйки леса. Кровавой мученицы. Так она себя называет.

Подстава! Я так и думал!

Я быстро вскинул меч и приставил лезвие к его щетинистому горлу, на котором кадык бешено бился от неугасающего смеха.

— Ты видел её? — спросил я сквозь зубы. — Кто она такая?

— Не переживай, — усмехнулся Хейн, — с тобой она хочет встретиться лично, в отличии от остальных.

— О чём ты?

Словно не обращая внимания на острый клинок у своего горла, Хейн отступил. Он не блефовал, он точно знал, что там, в глубине «Кровавого леса» она. Женщина. Об этом знали только мы с Дрюней, и это значит, Хейн встречался с ней лично. И остался в живых… Жалкая приманка. Но и что с того? Какая опасность нам грозит?

Позади меня раздался гвалт голосов. Люди что-то неразборчиво бормотали себе под нос, опустив головы. Я обернулся. Осси попалась мне первой на глаза. Воительница пыталась вынуть ногу из лужи крови, но подошва словно приклеилась к поверхности и не желала отдираться.

— Инга! — крикнула Осси. — Что происходит?

— Я пока не знаю…

У меня не было никакого желания убивать Хейна, обычный пьяница, без воли и принципов. Жалкое подобие человека. Хуже паразита. Каким бы он не хотел казаться гордым, в моих глазах он был жалок. Предатель, предавший свой народ и своего правителя.

— Хейн! — взревел я. — Что происходит?

— Она тебя ждёт, — ответил Хейн и отступил назад еще на пару шагов.

Я хотел схватить его за шиворот, швырнуть на спину и убить ублюдка, но он ловко развернулся и бросился прочь с моих глаз, нырнув между деревьев. Кидаться следом не было никакого смысла, позади меня начиналось что-то несусветное.

Хейн нас предал.

И предательство его было слишком коварным. Он оказался тем самым добрым человеком, что распахнул окно для сотни мух в кухню, полную помоев. Только вот этих жалких мух ждала не райская жизнь. Их ждала ловушка в виде липкой ленты, на которой все насекомые благополучно и осели.

Насекомые…

Я кинулся к Осси. Меня ничто не сковывало, как и моего друга со своей армией гнойных воинов. Воительница не могла двинуть ногами, словно приросла к кровавому полотну. Рядом с нами уже кружила Кара. Волчица громко скулила и обнюхивала окружающий нас воздух, словно в нём повисла угроза, но именно то, что Кара ничего не могла учуять — и пугало её.

Ансгар и его солдаты так же стояли неподвижно, предпринимая попытки освободить ступни. Кто-то бил мечом по зеркальной поверхности, кто-то уже ослаблял шнуровку на своих ботинках.

Осси срочно нужно доставать! Дрюня схватил её за талию и попытался приподнять. Женщина взвыла, когда огромные ручища с силой обвились вокруг её живота. Дрюня еще напрягся. Ничего не получилось.

— Да не проблема, — сказал Дрюня, — вынимай ноги из ботинок, быстро!

— Ага! — выпалила Осси, — а в чём я дальше пойду?!

Я опустил глаза на её ботинки, и внутри меня ёкнуло. Мыс и пятку быстро затянуло кровавой паутинкой мельчайших пульсирующих сосудов, причём разрастающихся очень стремительно. Я моргнул — вот уже паутинка подобралась к шнуровке на боку ботинка, чуть выше щиколотки.