Она что, штопает рану?

Осознание этого удивило. Богам нет необходимости зашивать раны, те сами срастаются, ведь в основе их тел лежит Свет. Они фактически состоят из энергии, которая «думает», что она материя. Это фундаментальное отличие высших сущностей от смертных. Их плоть совсем не плоть, и по той же причине обычным оружием или простой магией им не навредить. Рана, если она будет, конечно, просто исчезнет, словно её и не было.

— Я привел его, господин, — поклонился Докс и тут же отступил в сторону.

Сокрушитель вблизи выглядел скверно. Уставший, бледный — боги так выглядеть не должны. А ещё он был очень злым и смотрел на меня исподлобья.

— Что тут случилось? — спросил я, подходя ближе.

— Что случилось? — повторил он за мной и рассмеялся полубезумным смехом. — Спрашиваешь, что случилось?!

Сокрушитель резко вскочил, отвел руку назад и ударил. Я рефлекторно перехватил его кулак, но меня всё равно оттолкнуло на пару метров назад. Сокрушитель бить второй раз не стал, вместо этого скривился и схватился за рану на боку.

Мне же пришлось сохранять лицо несмотря на то, что от удара немного онемела рука. Остановить удар одного из божественных владык — это не шутки, пусть даже он бил не в полную силу.

— Да, я спрашиваю, что случилось, — повторил я спокойным голосом.

— Меня пытались убить, вот что случилось, — прорычал владыка. — И по этому поводу у меня к тебе есть очень много вопросов, Адриан.

Всё ещё зажимая рану рукой, другой он махнул мне, призывая идти за ним. Прошли мы недалеко, буквально на десяток метров, к ближайшему столику, на котором лежал странный белый меч.

— Знаешь, что это? — спросил он меня.

Я наклонился и осмотрел необычное оружие. Что я мог сказать сразу — оно было частично живым, на это указывали происходящие в нем процессы: рябь на рукояти и некоторые другие признаки. Второе — это оружие является плодом искажения, вне всякого сомнения. Возможно, принадлежало одному из избранных.

— На тебя напал один из избранных?

— Я не об этом спросил, — прорычал Сокрушитель тверди, и я вновь перевел взгляд на меч.

— Я впервые вижу такое оружие. Это им тебя ранили?

— Не просто ранили… Смотри, — он убрал руку, позволяя мне взглянуть на рану. Я чуть склонился, вгляделся в края, и впервые моя маска спокойствия разлетелась на куски.

— Это… невозможно.

— Скажи это сраному искажению, — владыка закрыл рану рукой и поковылял обратно к дивану, а я ещё пару мгновений смотрел то ему вслед, то на странное оружие, лежащее передо мной.

Рана у Сокрушителя Тверди была странной, человеческой. Она кровоточила, гноилась и вообще не была похожа на то, как обычно выглядят ранения у богов. Словно в месте удара его Свет превратился в настоящую человеческую плоть, а не её подобие. Но я не понимал, как это возможно, даже для искажения это слишком. Возможно, если бы воздействие было долгим, очень долгим, то эффект проявился бы, но не от одной кровоточащей раны.

Сокрушитель тверди снова опустился на диван, и очень обеспокоенная Фандиния вручила тому кубок с вином. Владыка вначале отпил из него, а затем фрагмент плеснул на рану, отчего та зашипела и запузырилась.

— Аргх! — зарычал он от боли. — Исправь это!

— Я не могу.

— Я был добр к тебе Адриан, укрыл от Королевы ночи, позволил жить в одном из своих миров, и я, *****, так многого прошу?!

В этом возгласе было столько злости и одновременно беспомощности. Похоже, Сокрушитель тверди действительно не может сам избавиться от этой раны.

— Я бы рад тебе помочь, но я правда не имею ни малейшего представления, что это за оружие и как оно это сделало.

— Но, разве ты, сука, не первый из ганхирских убийц? Разве ты не тот, кто должен, мать его, знать больше всего об искажении?! — говорил он это сквозь боль, а я внезапно понял, что вряд ли Сокрушитель раньше её в самом деле чувствовал. Возможно, некое её подобие, но не настоящую боль как смертный.

— И тем не менее, знать всё невозможно. Даже Архитектор этого не знал, а он…

— Кстати о нем. Ты правда его убил, Адриан? Он правда сдох, как ты говоришь?!

— К чему ты это спрашиваешь?

— К тому, что кто-то эту дрянь создал, и раз уж ты с таким не сталкивался, значит, это что-то новое. Что-то неизведанное. Ты точно уверен, что он мертв, Адриан?!

За несколько лет до этого…

Последняя преграда. Я вбил в неё меч, и она треснула словно скорлупа, пропуская меня дальше. Я буквально вывалился на пол, уставший, раненый, в частично оплавленном доспехе, который пока не мог восстанавливаться. Для этого нужно вернуться из глубинного искажения в нормальный мир, где есть Свет, которым творение Сокрушителя тверди могло питаться.