— Зачем мне сдалась его помощь? — пожав плечами, спросил я. — Найду другого покупателя. Город крупный, на торжище кто-то да возьмёт мои трофеи.

— Вы, видно, не местный, — собеседник сочувственно покачал головой. — Все знают, что сбыть добычу с Бздыхов в Сергиевом Посаде трудно. Князь запретил напрямую торговать Реликтами и Эссенцией. Только производными товарами вроде артефактов или зелий. Поэтому все пытаются продать трофеи в Реликтовый приказ, — он расплылся в широкой улыбке, — а там учёт… Так что, сами понимаете, или поворачивать карету к Онуфрию Павловичу, или дело не сладится.

— Я на санях.

— Тем более! — обрадовался собеседник. — В ту сторону лыжня уже накатанная. Его лавка тут рядом, на Вознесенской.

Я кивнул, мысленно выстраивая картину. Занятная система — в приказе процветает коррупция. Бесконечный перерыв, чтобы охотники не могли продать трофеи казне за справедливую цену, а перекупщик тут как тут, готов помочь… за солидный процент, конечно. И явно делится с кем надо, раз такая схема работает.

— А ты, значит, неравнодушный доброжелатель? Абсолютно случайно здесь оказался, да?

— Нет, я — Ждан, — внезапно счёл нужным представиться мужчина. — Будем знакомы. Я приставлен здесь Онуфрием Павловичем ждать и направлять к нему всех, кто хочет сбыть Реликты, — бесхитростно улыбнулся мужчина.

— Давай-ка лучше вернёмся к Мухину. Где тот трактир?

— А в Северном проезде. Тоже тут недалеко. Кстати, не советовал бы вам тратить время на Акакия Акакиевича. Все равно без толку. Лучше сразу идите в «Большелапофф и сыновья».

— Видишь ли, я человек упрямый и очень настойчивый, — произнёс я, чуть подавшись вперёд и глядя ему прямо в глаза. — Если мне говорят, что вход закрыт, я ведь всё равно зайду. Даже если для этого дверь придётся снести с петель.

— Хозяин — барин, — пожал плечами Ждан. — Акакия Акакиевича вы не пропустите. Большой он любитель того заведения, если вы понимаете, о чем я.

— Место, судя по всему, известное?

— Ещё какое!.. — закивал мужчина. — Там собираются все любители петушиных боев. Им через своего сына владеет коньячный король Шустов.

— Шустов? — переспросил я, концентрируясь.

Увы, в памяти Платонова такой фамилии не значилось.

— Эх, сразу видно, вы не местный, — повторил зазывала. — У него несколько коньячных заводов в разных городах. В Москве, Новгороде, Киеве, Ереване. Иной аристократ не имеет такого влияния, как этот купец.

Масштаб впечатлял. По крайней мере два города в этом списке были Бастионами.

— В общем, когда с Мухиным не выйдет, возвращайтесь. Я вас к Онуфрию Павловичу даже провожу! — любезно предложил Ждан.

— Не переживай. Я вернусь, — спокойно улыбнулся я, и что-то в моём лице заставило собеседника нервно облизнуть губы.

Развернувшись, направился обратно к саням, где меня дожидалось трое охотников. В голове уже формировались зачатки плана.

Получается, в Сергиевом Посаде вовсю идут махинации с Реликтами и Эссенцией. И явно не без ведома, а то и при попустительстве местных властей. Тем интереснее будет это всё сломать.

Я направился в трактир «Шпоры и Перья», сопровождаемый двумя охотниками. Путь оказался недолгим, заведение действительно находилось неподалёку, так что в санях не было необходимости, и их остался сторожить Гаврила.

Снаружи трактир выглядел довольно солидно — добротное двухэтажное здание с вывеской, на которой красовались алые петушиные шпоры в обрамлении белых перьев. Изнутри доносился гул голосов и звон посуды, характерный для любого питейного заведения. А ведь ещё даже солнце не зашло.

Стоило переступить порог, как стало ясно, что это не обычная забегаловка для выпивох и прочего сброда, а место с претензией на некоторую статусность. Посетители в основном принадлежали к среднему классу — купцы, ремесленники, мелкие чиновники. Однако попадались и явно родовитые личности, видимо, пожелавшие вырваться за рамки чопорных аристократических клубов и вкусить толику экзотики и опасности.

Центр зала занимал небольших размеров ринг, на котором как раз шёл петушиный бой. Перья так и летели во все стороны под вопли толпы. Вокруг столпились азартные зрители, выкрикивая ставки и подбадривая своих фаворитов. Пока мы пробирались сквозь толпу, одна из птиц одержала верх, что вызвало бурю восторга у сорвавших куш игроков и разочарованный стон проигравших.

Через нашу ментальную связь я почувствовал крайнее возмущение Скальда. «Какое варварство! — примерно так можно было перевести его эмоции. — Заставлять благородных птиц драться на потеху этим двуногим!»

Судя по характерному оттенку его мыслей, будь ворон здесь, он бы непременно устроил своё представление, метко гадя на особо увлечённых зрителей. А возможно, и попытался бы освободить своих пернатых собратьев. Пришлось мысленно успокоить фамильяра.

В паузе между схватками на небольшую сцену у стены вышел молодой человек в роскошной шёлковой жилетке с тёмными волосами до плеч. Его сопровождал горбун в маске с бубенцом на конце колпака, сжимающий в руках небольшую гармонь.